Владимир Аверин - В поисках бриллиантовой диадемы

Солнце садилось за лес, освещая «Зеркальный» багровыми лучами.

«Телохранители ждут в машинах, значит, Панкрат и Борода уже в ресторане. Интересно, долго они собираются там сидеть?» —подумал Вадик и опустил тяжелый «телевик».

Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Но перед входом в «Зеркальный» не появилось ни одного человека. Наконец окна ресторана едва заметно дрогнули, открылась тяжелая дверь, на крыльцо вышел Борода, а за ним и Панкрат. Вадик навел объектив на площадку перед рестораном, и двое мужчин, за которыми он наблюдал, мгновенно приблизились.

Теперь он четко видел массивный золотой крест на волосатой груди Панкрата и татуировки, которые синими нитями выползали из-под коротких рукавов его белой рубашки. На плече Панкрата висела кожаная сумка. У Бороды в руках ничего не было.

«Диадема ц сумке Панкрата, это ясно, — подумал Вадик, — хорошо, что не в кейсе. Кейс было бы сложнее вырвать из руки».

По довольному лицу Панкрата можно было догадаться: он только что заключил выгодную сделку. Судя по его уверенным, неторопливым движениям, он был абсолютно спокоен.

Сибирский гость направился к автостоянке, на ходу вынул из кармана пачку сигарет, выплюнул жвачку, остановился посредине площадки и стал не спеша прикуривать.

«Пора», — решил Вадик и встал.

Он выбежал из зарослей, положил «телевик» в капроновый рюкзак, повесил его за спину, надел шлем и, вскочив в седло, оттолкнулся от земли. Когда запустился мотор, Вадик повернул рукоятку газа и, привстав на педалях, помчался с холма к ресторану.

Удерживая прыгающий на кочках мопед, Вадик краем глаза заметил, как один из охранников Панкрата вышел из машины и посмотрел в его сторону.

Выскочив с обочины на шоссе, Ситников сбросил газ. Впереди, в нескольких метрах от него, ничего не подозревая, шел Панкрат, за ним, опустив унылое лицо, плелся Борода, который не мог назвать удачной только что совершенную сделку.

Расстояние стремительно сокращалось. Десять метров, девять, восемь... Чтобы действовать наверняка, Вадик еще немного сбавил скорость. Затем он опустил правую руку вдоль тела, продолжая держать руль левой. Поравнявшись сЧ Панкратом, вытянул руку вправо, четким быстрым движением вцепился в ремень сумки и сорвал ее с плеча мужчины.

Мгновенно перекинув ремень сумки через голову, он опустил правую руку на муфту акселератора и резко повернул ее — мопед встал на дыбы, несколько метров проехал на заднем колесе, затем упал на переднее, мягко спружинив амортизаторами, и помчался вниз по шоссе.

Вадик оглянулся и заметил растерянное лицо Панкрата, который, видимо, еще не осознал, что произошло. Зато телохранители сразу все поняли. Водитель белого «Мерседеса» собрался было подогнать автомобиль к Панкрату, но от волнения потерял автоматизм движений — он слишком резко отпустил сцепление, мотор заглох, и «Мерседес», дрогнув, замер.

Лысый Макс запустил двигатель моментально — из-под заднего бампера джипа вырвалось облачко выхлопных газов; он вырулил с автостоянки на дорогу и помчался за мопедом.

Вадик пристроился в хвост красных «Жигулей» и поехал прямо, никуда не сворачивая.

Черный джип постепенно приближался. Вадик все чаще с тревогой оглядывался. Когда до спасительной тропинки осталось несколько десятков метров, а в левом ряду, насколько хватало глаз, не было видно ни одной машины, Ситников крепче сжал руль и плавным уверенным движением повернул до упора муфту акселератора, выжав из мопеда все, что мог. Стрелка спидометра поползла вправо и задрожала у края шкалы, возле отметки сто километров в час. Вадик объехал красные «Жигули», положил мопед в левый вираж, пересек встречную полосу и, притормозив, свернул на узкую тропинку, над которой пещерным сводом сомкнулись деревья.

Уже через несколько метров протоптанная между кустами молодого орешника дорожка стала настолько узкой, что по ней, как казалось Вадику, не смог бы проехать даже «Запорожец», не говоря уж о толстомордом джипе или «Мерседесе».

Ситников посмотрел по сторонам. Кое-где сквозь густую хвою все еще просачивались розоватые лзгчи заходящего солнца. От оглушительного тарахтения воронье поднялось с деревьев и закружило над вершинами сосен. Вадик сбавил скорость, пригнулся к бензобаку, втянул голову в плечи и медленно поехал вперед, сбивая локтями листья с кустарника. Он с ужасом представил себе, что было бы с его кожей, если бы не шлем и мотоциклетная куртка, которые надежно оберегали лицо и тело от тугих ветвей.