Владимир Аверин - В поисках бриллиантовой диадемы

Вот что значит несколько дней без тренировки, — укоризненно сказал ей отец.

Я устала.

Знаю. Поэтому и нужно повторять трюк еще и еще до тех пор, пока тело снова не привыкнет! Я тебе разрешил отдохнуть две недели и теперь понимаю, что зря это сделал. У тебя пропали все навыки!

Мне надо позвонить Вадику. И вообще, я устала и мне надо домой. У меня, между прочим, могут быть важные и неотложные дела.

Сейчас для тебя самое важное дело — это тренировка. Ну-ка, попробуй сальто. Пять шагов вперед, и прыжок на лошадь. — Динин отец взмахнул рукой и щелкнул шамберьером. Лошадь побежала по кругу как заведенная. — Вперед! Гоп!

Дина разбежалась под углом к скачущей лошади, оттолкнулась от манежа, сделала сальто, но прозевала момент — лошадь умчалась вперед, а Дина беспомощно повисла на лонже. Униформист ослабил трос и опустил ее на арену.

Еще бы! Две недели ничего не делала! И вот результат: ты потеряла форму, обмякла, икры дряблые, пройдет еще месяц, прежде чем ты сможешь как следует вспрыгнуть на лошадь!

Дина стояла перед отцом и виновато пожимала плечами.

То же самое еще раз, — строго сказал отец и снова щелкнул шамберьером.

Дина сделала еще несколько попыток. Раз десять она разбегалась, отталкивалась, и каждый раз попытка заканчивалась неудачей — лонжа спасала от падения.

Ладно, хватит, с этим все ясно, — недовольно сказал отец. — Теперь покажи мне аллю-ры высшей школы. Если ты и это забыла, то я уж и не знаю, что делать... — развел он руками.

Дина подошла к лошади, подпрыгнула и села на попону, а отец стал громко произносить названия аллюров и внимательно наблюдать за движениями лошади.

Испанский шаг! Так, так, хорошо. Шанж-ман ренвер! Отлично. Пассаж! Молодец, доченька! А теперь ревада!

Вадик восторженно наблюдал за Диной,, которая едва уловимыми движениями рук, ног, малейшим поворотом туловища контролировала каждое движение лошади, каждый шаг, заставляя ее проделывать ритмичные аллюры высшей школы верховой езды. Послушная лошадь то шла неестественными, то изящными шажками, то двигалась вбок, то вставала на дыбы или летела по воздуху в замедленном прыжке. Все это делалось неторопливо, даже тягуче; одно упражнение за другим.

Вижу, что это ты не забыла, — похвалил Дину отец. — Ладно, на сегодня хватит.

Дина быстро спрыгнула с лошади, направилась к выходу и только сейчас увидела Вадика.

Привет. Что ты здесь делаешь? — удивилась она.

Тебя жду. Привет.

И давно ты тут стоишь? — нахмурилась Дина, ей было бы неприятно узнать, что Вадик видел ее неудачные прыжки и то, как она беспомощно висела на лонже.

Ситников это понял и поэтому соврал:

Пришел минут пять назад, стоял и смотрел, как ты классно откалывала эти примочки на лошади.

Это не примочки, а аллюры, способы хода или бега лошади, — объяснила Дина.

Я тебе звонил вчера весь вечер, чтобы сказать важную новость. Сегодня в шесть часов Борода встречается с Панкратом, чтобы продать ему гарнитур с диадемой.

Тс-с, — Дина приставила к губам указательный палец, оглянулась на отца, а потом велела Вадику: — Жди меня здесь, я скоро.

Она скрылась за кулисами, а Вадик прижался к стене, потому что услышал топот копыт и увидел шесть белоснежных лошадей, которые, пофыркивая, щюбежали мимо него на манеж и понеслись по кругу арены., в центре которого стоял отец Дины. Он щелкнул шамберьером, и этот щелчок был для лошадей приказом — они повернулись на задних ногах и побежали в другую сторону. В следующее мгновение он взмахнул рукой и одним рывком щелкнул два раза — лошади стали обгонять одна другую, пока опять не вытянулись цепочкой. Затем он снова поднял кнут и сделал три звонких щелчка, похожих на выстрелы пистолета. Лошади остановились. Отец Дины вытянул руку с шамберьером, и Вадику показалось, что ремень ударил по уху первого скакуна, отчего тот, а за ним и остальные разом повернулись к центру манежа, подняли передние ноги и пошли на середину арены, молотя воздух передними копытами.

Вадик смотрел на это как на чудо, пока не почувствовал на своем плече легкую ладонь Дины. Он повернулся и почти коснулся щекой ее влажных волос, которые свежо пахли шампунем.

Пошли? — спросила Дина, и они направились к выходу.

Зачем твой отец кнутом бьет лошадей по ушам? Им больно!

Он их не бьет.

Бьет, я сам видел.

Это тебе так показалось, а на самом деле он только щелкнул шамберьером над ухом лошади.

Зачем?

—Щелчок шамберьера — это приказ для лошади. Цирковые лошади привыкли к щелчкам нута, как люди привыкают к человеческому языку, — объясняла Дина, пока они шли по длинному коридору. — Надо уметь с середины манежа попасть в любое место — сильно хлопнуть или слегка щелкнуть, от этого зависит поведение лошади. Если лошади делают что-то не так, надо щелкнуть позади себя в три разные точки, тогда они на секунду теряют ориентацию и начинают слушать хозяина. Шамберьер говорит вместо человека: быстрее или медленнее, не прыгать или прыгнуть. Нужно уметь щелкать шамберьером и сверху, и снизу, и справа, и слева. Брось моему отцу яблоко, и он на лету рассечет его надвое.