Оке Хольмберг - Тюре Свентон, частный детектив

Кроме того, все ждали, что вернется Ян он пошел на улицу поиграть с другими мальчиками. Солнце припекало. Скорее бы вернулась Лизабет, тогда можно будет наконец выпить клубничного сока.

А вот и Лизабет, настала пора позвать домой Яна. Но и Бьёрн, и Кристина еще издалека увидели, что она идете пустыми руками. А где же булочки? И где сахарный крендель?

Лизабет с громким плачем открыла ворота. Ни булочек, ни сахарного кренделя у нее не было.

— Лизабет, детка, что случилось?! — воскликнула тетя Фредрика и поспешила ей навстречу. Но Лизабет только плакала, так что слезы ручьями текли у нее из глаз.

— Боже мой, откуда вся эта грязь?

Как раз утром Лизабет надела чистое желтое платьице, которое тетя Фредрика специально нагладила. Теперь оно было перепачкано грязью. На нем было столько глины, песка и грязи, что просто трудно себе представить.

— Что произошло? Где ты была? — испуганно спрашивала тетя Фредрика, но Лизабет только плакала и ничего не могла ответить.

Тут подбежала тетя Сигрид. Она испугалась не меньше, чем тетя Фредрика.

— Ты что, ползла домой по-пластунски? — спросил Бьёрн.

И только когда Лизабет немного успокоилась, все наконец узнали, что же произошло. Она действительно пошла и купила в кондитерской Ларссона четырнадцать булочек и сахарный крендель. По дороге домой, идя по Большой улице, она встретила незнакомого человека. Он шел прямо ей навстречу, и ей показалось, что он очень внимательно рассматривал два пакета, которые она держала it руках. Лизабет сошла с тротуара, чтобы обойти его. Тут он что-то сказал ей, она испугалась и побежала. Он догнал ее и подставил ей ножку, так что она упала в самую грязную лужу.

— По ведь это просто невероятно! — выпалила тетя Сигрид и посмотрела на тетю Фредрику, которая вообще ничего не могла сказать.

— Я уронила оба пакета, и он тут же схватил их, — продолжала Лизабет. Она уже почти успокоилась, но еще чуть-чуть всхлипывала. — Он тут же засунул одну булочку в рот и проглотил ее, не жуя. Потом он взял еще одну булочку, потом еще одну…

Тут настал черед тети Фредрики воскликнуть:

— Но ведь это просто невероятно!

— Я сказала, что это мои булочки и чтобы он не смел их есть.

— И что же он ответил? — нетерпеливо спросил Бьёрн. Ему вся эта история показалась не только ужасной, но и жутко захватывающей. Он сам много раз проходил по Большой улице, но с ним никогда не случалось ничего подобного.

— Этот придурок! — Лизабет проглотила последний всхлип. — Когда я сказала, что это мои булочки, он ответил: «Но ведь ты меня угощаешь, не так ли?» И мигом проглотил все четырнадцать булочек, а затем взялся за сахарный крендель. Он держал его обеими руками и кусал, как бутерброд.

— А потом? — спросил Бьёрн. — Что было дальше?

— Я побежала домой, а он кричал мне вслед, что завтра он предпочел бы поесть свежих пряников с корицей.

— В жизни не слыхивала ничего подобного, — сказала тетя Фредрика.

— Как он выглядел? — спросила тетя Сигрид.

— Он был очень большой и толстый. Нет, не то чтобы толстый, но такой огромный и широкий.

— Ты не могла бы описать его?

— Конечно. На нем была белая панама такая, с козырьком. Потом еще синяя рубашка, а все остальное серое. Он был огромный и неуклюжий, как бык.

— Подумать только, чтобы такое могло случиться у нас в Брусничногорске! Кто бы это мог быть?

— Он был как бык. Огромный идиотский бык! — Лизабет больше не всхлипывала, теперь она злилась.

— Да, придется тебе снять это платье и надеть вместо него голубое, — сказала тетя Фредрика.

Все это время Кристина стояла рядом и молча слушала. «Я никогда в жизни не пойду больше в кондитерскую Ларссонов», — думала она.

И тут появился Ян. Он бежал, заметно хромая. Издалека было видно, что с ним что-то не в порядке. И действительно: когда он приблизился, стало видно, что все правое колено у него в крови. А если присмотреться внимательно, можно было заметить на его чумазом загорелом липе две узенькие дорожки от высохших слез.

— А с тобой-то что произошло? — удивилась тетя Сигрид.

— Дружочек, что еще случилось? — спросила тетя Фредрика.

— Меня укусил Снапп, — зло ответил Ян. Снаппом звали соседского пса. Это был ужасно злой пес, и его никогда не выпускали со двора. Единственное, что ему оставалось, — это злобно гавкать за высоким забором.