— Сергей Сергеевич! — позвал Юра Красицкий, стараясь, чтоб его голос звучал как можно беззаботней.
Жилец остановился, завертел головой. Поглядел в сторону Штаба, кивнул и, не дожидаясь дальнейших объяснений, направился к тополю. Приладил лестницу к стенке, помог девочкам слезть, отряхнул руки, улыбнулся и сказал:
— Люди должны помогать друг другу.

После этого жилец Сергей Сергеевич повернулся и зашагал в другую сторону по каким-то своим делам.
Шпион задумчиво брёл по мосту имени Раевского. Иногда останавливался, глядел в желтоватую воду Брюквы.
По Брюкве плыли обрывки газет, корабли, рыбы. Шпион любил рыбу, но не умел её ловить.
В чём ему нельзя было отказать — это в безошибочных реакциях и в профессиональном нюхе. Что-то подсказывало ему: на левый берег Брюквы сегодня лучше больше не ходить. За долгие годы он привык всецело полагаться на свою интуицию, поэтому и сейчас остановился посредине моста, проводил мнимо заинтересованным взглядом девушку в зелёном платье, спешащую по другой стороне куда-то, и повернул назад.
Условный знак можно оставить и позже, подумал он.
Жизнь достаточно длинна, чтобы успеть, и достаточно коротка, чтобы не торопиться, — так говорил Хозяин.
Вечером секретарь Таня Петрушкина принесла в Штаб общую тетрадку в голубой обложке из 48-ми листов в крупную клетку, приобретённую ею и Стасиком в ходе совместной проверки района. В универмаге «Левобережный» купили, на школьной ярмарке.
На первой странице после долгого обсуждения изобразили карандашами эмблему: внизу две скрещенных подзорных трубы (как у Наташи Семёновой), над ними в центре — знак процента, по бокам красивые буквы с завитками: «О» и «П», а сверху — пятиконечная звезда.
Покуда трудились над эмблемой, покуда Стасик и Таня отчитывались о результатах проверки района (подозрительных людей обнаружено не было, кроме одного волосатого человека с колокольчиками, пришитыми снизу к расклешённым штанам, но и тот сел на трамвай и уехал по направлению к рынку), начало темнеть, с Брюквы потянуло илистой прохладой, запахло полынью. Запели кузнечики. Из Штаба стало видно, как по одному зажигаются жёлтым окна в пятнадцатом доме (тринадцатый заслонял ствол тополя). За одним из этих окон, может быть, — шпион. А может, его окно выходит на другую сторону, где семнадцатый дом.
В сумерках стало тревожно и как-то грустно. Поэтому довольно быстро и единогласно оповцы выработали План поимки шпиона из пятнадцатого дома. План, записанный разборчивым некрупным почерком секретаря Тани Петрушкиной, сохранился в голубой тетрадке, лежащей сейчас передо мной на столе между компакт-диском с песнями группы «Кстати, Да» и большой белой чашкой с чёрным профилем Гоголя.
Вот он:
25 августа 1974 года.
План, как поймать шпиона из 15-го дома
1) выбрать 3-х самых подозрительных.
2) следить каждый день за подозрительными, вечером обсуждать в Штабе. Срок — 3 дня. Левченко назначается главным, потому что он живёт далеко и не может сам следить.
3) отвечает за питание и мороженое — Петрушкина.
4) разоблачать по мере поступления.
5) отвечает за отчёт в милицию — секретарь, Петрушкина. Идут в милицию все вместе 29-го августа!!!
Расходились тихо, лестница тревожно покачивалась под ногами, как на корабле, причаливающем к неизвестной и опасной бухте, которой не было ни на какой карте, да вдруг, откуда ни возьмись, взяла да и возникла.
Между прочим, прораб Петренко был прав. Растения действительно чувствуют. Можно даже сказать, что они думают, но вот перевести их мысли на наш язык — дело довольно сложное.
На медленный ветер похожи были мысли тополя в тот вечер, так что если изображать их на бумаге, то получатся одни точки, тире да скобочки. Лучше было бы их нарисовать зелёными акварельными разводами — да жаль, я не умею рисовать. Но если описать, как именно думал тополь, невозможно, то зато можно описать, о чём он думал, или, точнее, что и кого он думал.
Тополь думал будущую зиму. Тополь думал трансформаторную будку. Тополь думал рябину на противоположном краю двора. Тополь думал Таню, Юру, Стасика, Наташу. Тополь думал пустырь, который был здесь до того, как выросли дома. Тополь думал людей на пустыре, стрелявших тут друг в друга много лет назад. Тополь думал того человека, который умер тогда у него под ногами. Маленькую тяжёлую злую пулю, засевшую у него под корой, думал тополь. И опять — будущую зиму, будку, рябину, Юру, Наташу, Таню, Стасика.
Читать дальше