Чарлз Тодд - Поиски в темноте

Удивленный в свою очередь, Ратлидж спросил:

— Почему? Дом — дорогой подарок!

— Отец не счел нужным мне рассказывать. Они не были любовниками, если вас это интересует! По словам отца, они заключили своего рода деловое соглашение, а он поступил так потому, что знал ее отца. Вздор! Тарлтон ни разу не приезжал сюда, а мой отец никогда не был в Индии. Готов поспорить, что за всем стоит Томас Нейпир!

— Хотите сказать, что Нейпир был влюблен в мисс Тарлтон? Если он хотел, чтобы у нее был свой дом, почему он сам ей его не купил? — Догадка Ратлиджа впервые подтвердилась из независимого источника.

— Главным образом потому, что он — известный политик. Кроме того, он не хотел, чтобы об их отношениях знала Элизабет. Она бы разгневалась и обиделась, если бы ее отец завел интрижку в собственном доме. Наверное, поэтому Томас Нейпир до сих пор не приехал в Синглтон-Магна и не устроил Хильдебранду выволочку за то, что тот работает спустя рукава. Он ведет себя осмотрительно. Ради себя самого и ради Элизабет. И ради Маргарет — если выяснится, что все вы ошибаетесь.

— Как вы думаете, что бы сделал Нейпир, узнав, что в ее жизни появился другой мужчина?

— Он очень умен и сдержан, но был по-настоящему одержим Маргарет Тарлтон. Если вы хотите узнать, способен ли он убить ее… нет, но не хотелось бы мне оказаться на месте того, другого мужчины!

— И ваш отец не был в нее влюблен — и она не оказывала ему никаких услуг?

— Если она и шантажировала его, то не из-за каких-то сексуальных отношений… Возможно, он был чем-то обязан Нейпиру. Платил услугой на услугу… или оказался у него в долгу. Мой отец оставил письмо, в котором кое-что объяснял насчет дома. Остальное я додумал сам. В основном потому, что мой крестный охотно пошел мне навстречу, когда я попросил его поговорить с Элизабет вместо меня. Я-то ожидал, что он внезапно изменит ко мне отношение.

— Что будет с домом после смерти Маргарет Тарлтон? Саймон сдвинул брови.

— Сам не знаю. Доверительным фондом занимались юристы. Мне сказали, есть статья, которая защищает права отца на дом, на основании того, что он имел какое-то отношение к родственникам Маргарет. Если она выйдет замуж или скончается бездетной, дом переходит к нему.

— Ваш отец умер. Значит, теперь дом достанется вам?

— Да, наверное… — медленно ответил Саймон. — Но сейчас еще рано судить. Никто не знает наверняка, если только вы говорите правду, мертва ли Маргарет… или просто исчезла по каким-то своим причинам. Если я что-то и узнал о женщинах, инспектор, то только то, что у них своя логика! Возможно, скоро она объявится живой и здоровой и удивит всех нас!

Перед уходом Ратлидж спросил:

— Вы вернетесь в политику, если музей получит признание и вы выполните свой долг перед дедом?

— Какое кому до этого дело? — Внезапно разгневавшись, Саймон посмотрел на Ратлиджа в упор. — Каким предлогом воспользовались вы, чтобы уйти из Скотленд-Ярда и отправиться сражаться во Францию? Или только вам можно копаться в душе у другого человека?

Ратлидж считал, что обязан ответить Уайету откровенностью на откровенность. Он медленно сказал:

— Я считал, что исполняю свой долг. Долг перед королем и родиной. Дело не в патриотизме, понимаете? Не в парадах, речах и махании флагами. Мне казалось, что я в долгу перед простыми людьми. Если они могут оставить свои семьи и ехать сражаться, значит, так же должен поступить и я.

А Джин тогда сказала: «Знаешь, форма тебе очень идет!» Как будто он собирался на маскарад… Боже правый!

— Почему вы потом вернулись в Скотленд-Ярд?

— Потому что лучше всего я умею ловить преступников.

— Опять из чувства долга? Я больше не уверен, знаю ли, что это значит. В моей семье даже женщины отлично разбирались в политике и были тщеславными. Никому из них и в голову не приходило, что я, возможно, из другого теста. Я пошел на войну, чтобы стать героем. Домой я вернулся неудачником в глазах большинства. Ни медалей, ни интереса к политике, ни выгодной женитьбы.

— Вы поэтому взвалили на себя устройство музея? — Ратлидж обвел рукой полки, заставленные экспонатами из другого мира, другой культуры. Они выглядели такими чужеродными в этом английском доме, в английской деревне. Как и жена-француженка… но об этом Ратлидж не смел и заикнуться.

Саймон его как будто не слышал.

— Я был неплохим солдатом, сражался честно, служил не хуже других. Не знаю, почему я остался жив. Не понимаю, как выжили мы все. Лотерея, только и всего. Я выиграл, вы проиграли.