Джим Томпсон - Дикий город

На Эми было домашнее платье — аккуратное, сильно накрахмаленное и безупречно чистое, однако уже выгоревшее и заметно поношенное. Оно едва прикрывало ее колени и выгодно подчеркивало каждый изгиб тела, а полные груди из-за его тесноты чуточку приподнялись, отчего Багзу была отчетливо видна глубокая ложбинка между ними.

Он уставился на нее и смотрел почти в открытую, чувствуя внезапно подкатившую волну негодования. Он желал ее, хотел смотреть вновь и вновь, как тогда, когда увидел в первый раз, и это желание пробудило в нем ярость. Да что она себе позволяет, в конце концов? Зачем надо было выставлять себя эдакой невинной девочкой, когда они оба знают, что это не так?

Багз продолжал смотреть. Постепенно по ее лицу начала растекаться краска стыда, а рука робко потянулась к переду платья, пытаясь прикрыть горловину.

— Видок у меня, наверное, еще тот, — застенчиво проговорила Эми. — Весь день носилась по дому с уборкой, совсем не было времени заняться собой. Обычно я лучше планирую свой распорядок. Но после увольнения стала замечать, что постоянно не укладываюсь в график, и... Мак... Мак... дорогой, что случилось?

Милый. Дорогой. Дорогуша. Именно так она называла его в эти дни. Используя те же самые слова, с которыми обычно обращалась к Форду, — а может, и продолжает обращаться?

— Случилось? — переспросил он. — Что ты имеешь в виду?

— Ну... ты и сам знаешь. Почему ты так на меня смотришь?

— Как? — пожав плечами, спросил Багз. — Просто я думаю. Размышляю над тем, как у тебя в последнее время складываются отношения с Фордом.

— Но... — Она нервным движением поставила чашку на стол. — Милый, я больше не виделась с Лу. Я же, кажется, тебе об этом уже говорила.

— Да, кажется, ты мне об этом уже говорила, — нарочито точно повторил он ее слова. — Ну и как, все еще не выяснила, откуда он берет деньги?

— Мак... — Эми накрыла ладонью его руку. — Пожалуйста, давай не будем сегодня говорить на эту тему, хорошо? Ты только расстроишься, а, в сущности, все это ничего не изменит.

— Я просто не понимаю, как ты можешь это делать, — внезапно накинулся на нее Багз. — Этот человек заправляет, в сущности, открытым городом. Он буквально купается во взятках, и тебе это прекрасно известно, равно как и то, что он просто в принципе не может получать в год больше трех тысяч долларов. И вот ты теперь сидишь и толкуешь мне о том, что он не может быть мошенником.

— Пожалуйста, дорогой. Мы не можем просто...

— Нет, почему ты не признаешь это? — Багз выдернул свою руку из-под ее ладони. — Почему продолжаешь защищать его? Почему, имея в своем распоряжении все эти факты, ты...

— Мак, я пыталась тебе объяснить. Этот город всегда был в большей или меньшей степени открытым, как ты выразился. Людям самим так хочется. И они никогда не проголосуют за запрет чего-либо, в чем не видят реального вреда для себя. А с учетом того, что в город постоянно приезжают тысячи новых поселенцев... дорогой, ну ты же сам все прекрасно понимаешь. Как может один человек с несколькими помощниками сделать больше того, что он делает? Приходится выставлять происходящее на всеобщее обозрение и стараться держать все это под своим контролем.

— Ну да, конечно, конечно. Я это уже тысячу раз слышал. У каждого продажного полицейского в стране одно и то же оправдание.

— Мак, я не говорю, что это правильно. И не думаю, что Лу так считает. Но ему приходится быть реалистом и...

— И при этом не забывать про себя.

Несколько секунд она смотрела на него в упор, почти без всякого выражения. Затем медленно отодвинула тарелку и заговорила спокойным, ровным голосом:

— Мак, я не знаю, где Лу берет деньги. Никогда не спрашивала его об этом. И он тоже не объяснял — наверное, у него были на то свои веские причины. Нет, подожди... — Она подняла руку. — Дай мне закончить. Когда я сказала «веские», то имела в виду буквальное значение этого слова. Потому что, кем бы ни был Лу, он человек честный, и я знаю это. Равно как и все другие люди, знающие его достаточное время.

— Но ведь тогда чушь какая-то получается, — угрюмо проговорил Багз. — Если он...

— Ладно, чушь. И все равно это правда.

Багз скорчил физиономию и отбросил сигарету. Эми вглядывалась в его лицо, глаза ее смотрели с вызовом, словно она вела какой-то спор с самой собой. Наступившая тишина несла в себе напряжение туго натянутой струны, причем казалось, что натяжение это вот-вот достигнет критической точки. Но вот Эми улыбнулась, и создалось такое ощущение, будто солнце выглянуло из-за тучи. Как Багз ни хмурился, но и он не мог удержаться от ответной улыбки.