Александр Трапезников - Аккорды кукол

6

Семья Драгуровых ужинала, обсуждая дневные новости, когда раздался короткий звонок в дверь. Карина посмотрела на мужа, вскинув тонкие брови:

- Кажется, мы никого не ждем?

- Ах, ты, Господи!.. Я ведь пригласил этого мальчишку. Совсем вылетело из памяти. Ставь четвертый прибор.

Владислав, торопливо поднявшись, направился к двери.

- Мог бы предупредить. Я бы надела вечернее платье и драгоценности, язвительно бросила ему вслед Карина, обменявшись с дочерью недовольными взглядами. Им обеим этот визит был не по душе.

Мальчик, которого Владислав слегка подталкивал сзади, появившись на кухне, сразу почувствовал их настроение. На лице его мелькнула мстительная улыбка, но он вежливо поздоровался, скромно сел на подставленный Кариной стул, между ней и дочерью.

- Галя, разглядывать так долго гостя неприлично. Или ты обнаружила у него на лбу золотую монету? - весело спросил Владислав.

- Ничего, пусть смотрит. Я красивый. Она таких и не видела, - сказал мальчик. - А ведь вы меня вовсе и не ждали.

Воцарилось неловкое молчание.

- Ну почему же? - мягко возразила Карина. - Я даже торт к чаю купила.

Вообще-то "Наполеон" был куплен ко дню рождения дочки, но теперь оказался на столе. Глаза у Геры жадно блеснули. Галя обиженно надула губы и отвернулась. Гера это заметил.

- Я не ем сладкого, - хмуро сказал он. - Предпочитаю соленые огурцы. Под водку.

- Ну все, хватит придуриваться! - Владислав взял штурвал накренившегося корабля в свои руки. - Ты парень юморной, как мы уже все оценили, но наш борщ и котлеты все-таки попробуешь. И от торта с чаем никуда не денешься. Если только не прыгнешь в окно.

- А что, я могу, - серьезно ответил Гера. - Восьмой этаж - ерунда. Хотите проверить? - Он даже привстал со стула, словно намеревался немедленно произвести эксперимент.

- Садись. Я не сомневаюсь, что ты способен на все, - сказала Карина. Но устраивай свои фокусы в другом месте. Не в нашей квартире.

- А пусть прыгает, - вставила вдруг Галя. - Мне кажется, он трус. Только выпендривается.

Драгуров еле успел ухватить Геру за руку - так резво тот бросился к открытому окну.

- Я верю, верю, - пробормотал Владислав, сам испугавшись не меньше жены и дочери. Он почти насильно усадил мальчика обратно на стул. - Вы как хотите, но я, пожалуй, действительно выпью рюмку водки. Такие фильмы мне противопоказаны.

Дальше Герасим вел себя вполне нормально. Сидел за столом чинно, не крошил хлеб и не давился тортом. Отвечал на вопросы вежливо, хотя вяло и как-то неопределенно. Искоса бросал пронизывающие взгляды на хозяев, будто пытался понять, кто что собой представляет. Со своей ровесницей Галей почти не разговаривал. Правда, и она к нему не обратилась ни разу. Карина, знавшая о госте больше других, напряженно молчала, а когда к ней обращался муж, отвечала невпопад.

К концу вечера все настолько устали от общения, словно перетаскали с этажа на этаж тонну груза. Впечатление осталось тягостное.

- Уф! - выдохнул Владислав, когда мальчик, попрощавшись, ушел. - Даже дышать трудно. Как перед грозой. Атмосферное давление - понятное дело.

- Иди-ка сюда! - позвала его из коридора Карина. Она стояла перед открытой дверью туалета. Там, на кафельном полу, блестела лужа. - И чтобы больше его тут не было.

- Он что, не умеет писать в унитаз? - выглянула из-за спины матери Галя и фыркнула.

- Возможно, - хмуро отозвался Владислав.

7

Отчим был пьян, мать - тоже, хотя умудрялась стирать белье в раковине. Поскольку ей постоянно приходилось бегать из ванной на кухню, вода переливалась через край и на полу оставались следы босых ног. Вот и сейчас она помчалась на грозный окрик, забыв завернуть кран.

- Не суетись, сядь! - приказал муж. - Наскачешься еще.

Она выпила протянутую стопку, подхватила из миски огурчик. Только бы не разозлился, а то начнет - не остановишь. Но и бессловесная, животная покорность вызывала у него раздражение. Он пришел в эту семью с улицы, не имея ни кола ни двора, но отчего-то считал и жену, и пасынка обузой на своей шее. Хотя вообще за все сорок пять лет своей жизни никогда толком не работал. Сидел раза три по мелочевке, мог стянуть что плохо лежало, орал в поддержку демократов, освободивших его от угрозы статьи за тунеядство... Лицо - темно-коричневое, совсем испитое - на вид можно дать и шестьдесят. Внутри у него - и в животе и в голове - уже давно все сгнило, тусклые глаза загорались лишь при мысли о водке, но драться по пьяному делу он любил и умел. Первый её муж был гораздо лучше. Тот хоть на приличной работе вкалывал, правда, денег в последние годы ему все равно не платили, но зато рюмки опрокидывал лишь по воскресным дням да праздникам. Сама виновата, что довела мужика до петли...