Александр Трапезников - Аккорды кукол

- Ты все понял, что надо сделать?

- Не дурак, - огрызнулся мальчик. - Где деньги?

- Получишь потом.

- Тогда тормози. Я выйду. Потом - лапша с котом.

Усатый обернулся:

- Корж, может, врезать ему, чтоб не возникал? На пользу пойдет.

- Зачем? Не надо. Парень умный, все правильно говорит. Из такого толк выйдет. Дай.

Усатый недовольно открыл "бардачок" и бросил на колени мальчику почтовый конверт. Тот стал сразу же пересчитывать купюры.

- Пятьсот баксов, - хмыкнул он. - А где ещё три сотни?

- Вычли за прошлый раз. Когда ты в машине напукал.

- Ладно, пусть будет по-вашему. - Мальчик сложил деньги обратно в конверт и спрятал его в карман джинсов. - Долго ещё ехать?

- Причалили. Обратно доберешься пехом. И не светись нигде, - произнес сидевший рядом с Коржом мужчина. У него был землистый цвет лица характерный для тех, кто недавно вышел из колонии. Он протянул мальчику туго свернутую газету. - Держи свой любимый "Московский комсомолец". Или ты ещё в пионерском возрасте?

- В пенсионерском, - снова огрызнулся парнишка.

- Вон твой клиент. - Усатый показал пальцем на плечистого мужчину средних лет, выгуливающего на газоне карликового пуделя. - Бить будешь в живот.

- А он не хилый. - В голосе мальчика впервые послышались опасливые нотки.

Корж успокаивающе похлопал его по плечу:

- Не шатайся, мы рядом. Вали, пока народу мало.

Герасим скачком выпрыгнул из машины, хлопнул дверцей. Направился в сторону плечистого. Оставшиеся в "тойоте" молча наблюдали за ним сквозь тонированные стекла. Дойдя до газона, мальчишка, нагнувшись, стал завязывать кроссовку. Потом вдруг принялся играть с пуделем, подкидывая вверх ветку.

- Дрейфит, - произнес Усатый.

- Его правда называют "маленьким дьяволом"? - спросил Корж.

- Так точно, ваше благородие. Гляди, гляди...

Герасим подошел почти вплотную к плечистому, продолжая гладить левой рукой собаку. В правой он держал свернутую в жгут газету.

- Дяденька, а как зовут вашу сучку? - писклявым голоском спросил он.

- Альма, - отозвался мужчина.

- Да я же не про собаку, а про жену вашу спрашиваю, - сказал мальчик и тотчас нанес короткий удар.

Остро наточенная спица, смяв газету, вошла в плоть, как в масло, пробив внутренности. Мальчишка бросился наутек, вскочил в отходящий автобус, а плечистый, недоуменно глядя ему вслед и прижимая обе ладони к животу, начал опускаться на газон. Жалобно заскулил пуделек, пытаясь лизнуть хозяина в лицо.

В "тойоте" с пристальным интересом наблюдали за этой сценой.

- Теперь Гнилой либо сдохнет, либо будет на врачей работать, произнес Корж. - Надо было вовремя долги отдавать. Поплыли.

"Тойота" медленно отъехала прочь, а солнце продолжало светить так же ярко, словно ничего не случилось.

3

Деньги в своей квартире прятать было бессмысленно, с таким же успехом можно выбросить их в мусорный ящик. Отчим шарил по всем углам в поисках жалких "деревянных", а что находил - тратил на водку. Брал последние вещи и продавал возле ларьков. Бил и его, и мать, а та продолжала цепляться за него, как за бревно в мутном потоке. Дура! "Когда-нибудь я перережу ему горло", - подумал Герасим. Представив, как он сделает это, мальчик зло рассмеялся: заточит столовый нож и - от уха до уха. Вот так! Резко, с глубоким разворотом. А затем отойдет в сторонку и будет смотреть, как тот дрыгает своими граблями. За отца, за мать. За себя. О том, что произошло час назад на залитом солнцем газоне, мальчик не вспоминал. Было - и прошло, проехали. Следующая остановка - станция "Кукиш". Теперь надо спрятать доллары. У него был тайник, где хранились вырученные деньги. Правда, придется вновь "поработать" на Мадам.

Обогнув свой дом, он направился к соседнему. Там, на первом этаже, жила тетка, которая приютила его полгода назад, когда, не выдержав побоев отчима, он удрал из дома и слонялся по улицам, ночуя по подвалам. Она нашла его, пожалела, привела домой, отмыла. Недели две Герасим жил у нее, как кот в мясной лавке. Жрал деликатесы, упивался фантой. Тетка, которую он называл Мадам, работала директрисой гастронома. Жирная, лет сорока пяти. Одинокая. Почему-то Герасим думал, что она хочет его усыновить. Но нет, у Мадам были другие планы. Однажды вечером она предстала перед ним в кружевном белье эдакая дебелая нимфа. Поманив пальцем, посадила рядом с собой на постель, стала прижиматься, заигрывать. Гера, ещё в детстве насмотревшись всякого, понял, чего она хочет. Вот тебе и плата за фураж.

Так Мадам стала его первой женщиной, а у него навсегда появилось отвращение к этим занятиям. Вскоре он огорошил её условием: такса за сексогимнастику - тридцать долларов. Та подумала и согласилась. Кормила она его на убой. Вскоре стала приводить и подруг, желавших порезвиться с молодым зверьком. Гера ходил сонный, раздражительный, огрызался на каждое слово. Кочевал из своей квартиры к Мадам и обратно. Иногда вновь прятался по подвалам. Там хоть можно было спокойно выспаться. И никто не лез ни в душу, ни к телу.