Андрей Троицкий - Награда для Иуды

Мальгин попытался выдернуть ногу, но ничего не вышло. Охранник, задыхаясь и кашляя, держал его обеими руками.

– Назад, сволочь, – орал он и кашлял. – Назад…

Мальгин сунул тряпку в карман, размахнувшись, подметкой левого ботинка ударил охранника в лицо. Тот мгновенно утонул где-то в людском месиве. Но продолжал подавать голос. Мальгин ласточкой спрыгнул со стола в самую гущу толпы, распластался на чьих-то плечах и головах, провалился вниз, под ноги людям, почувствовал, что пиджак на спине лопнул. Несколько раз он пытался встать на ноги, но граждане, напиравшие сзади, опрокидывали его на пол.

– Держи его, – кричал охранник. – Держи. Он мне всю морду разломал.

Но его никто не слушал. Мальгин на карачках добрался до стены, уперся лбом в перевернутое кресло и наконец смог подняться. Здесь в холе можно было развернуться. Публика уже покинула банкетный зал и казино и теперь штурмовала двери. Сквозь завесу густого дыма трудно разглядеть, что же происходит вокруг. Прижав тряпку к лицу, Мальгин медленно пошел в зал, выставив вперед правую руку. Он боялся на кого-то наткнуться, но путь оказался свободным.

Когда из вентиляционных решеток в зал повалил густой дым, Барбер отложил в сторону вилку. Достал из портфеля мокрое полотенце и очки для подводного плавания. Он действовал спокойно и неторопливо, потому что никто из окружающих не обращал внимания на одинокого посетителя за столиком у окна.

Какая– то дамочка, подскочив с места, пронзительно заорала:

– Пожар. Горим. Помогите…

Именно с этот истошного крика в зале началась паника. Люди повскакивали с мест, опрокидывали стулья, переворачивали столы и устремлялись к узкой застекленной двери, у которой дежурил седовласый метрдотель в бордовом пиджаке с золотыми пуговицами. Он уже зашелся кашлем и, пользуясь всеми преимуществами своей позиции, прошмыгнул в холл, позабыв распахнуть вторую створку двери. Барбер надел очки, левой ладонью прижал к носу и рту полотенце, поднялся на ноги.

Обстановку ресторана он изучил досконально, поэтому запросто смог бы передвигаться здесь и в темноте. Но под потолком кто-то догадался зажечь огромную люстру с тысячей хрустальных подвесок, которую, кажется, свистнули из Большого театра. А на столиках горели светильники в оранжевых колпачках. Поэтому кромешной темноты не было, хотя обзору мешал дым, густой зловонный дым и беспорядочно снующие люди. Оставив бесполезный портфель под столом, Барбер не кинулся к двери, он сделал несколько уверенных шагов к столу именинника. Бурного веселья больше не было, гости разбежались кто куда. Кто-то нашел укрытие под диваном, кто-то успел выскочить в холл. Певица, исполнявшая песню о бессердечном пожарном, обхватив штатив микрофона двумя руками, упала в обморок.

По залу, издавая какие-то невразумительные клокочущие звуки, металась жена Полуйчика Нина Чинцова. Она натыкалась на людей, на предметы обстановки, падала и снова вставала. В кровь разбила лицо, оторвала длинный подол праздничного звездного платья и потеряла бриллиантовое колье, которое успел подобрать и сунуть в карман глазастый посетитель. Чинцовой казалось, что ресторанную утварь, стулья и столы, сделанные на заказ, дорогую посуду и столовое серебро можно и нужно спасти.

– Уходи отсюда, дура, – заорал на жену Полуйчик, перекрывая гул толпы, и зашелся в приступе кашля. – Уходи, курица безмозглая. Мать твою…

В эту минуту запоздало сработала пожарная сигнализация и система автоматического тушения огня. С потолка на людей брызнула ржавая теплая водичка. Чинцова решила, что ковры испорчены безвозвратно, она схватилась за сердце, крикнула:

– Ох, и сволочи, – неизвестно кому адресуя эти слова. – Все погибло… Все… Погибло…

Барбер неторопливо шагал к столу именинника. Дымовая завеса густела. Два кондиционера, установленные на внешних стенах, не справлялись с нагрузкой. Они задыхались, чихали и кашляли, как люди.

Но сам хозяин заведения и Александр Зудин, начальник службу безопасности «Серебряного аиста», зал не покинули. Полуйчик и Зудин, стараясь разобраться, что же происходит в действительности. Щуря глаза, они топтались возле стены, прижимая к лицам льняные салфетки, смоченные «нарзаном». Внимательно наблюдали, как из вентиляционных решеток прет серо-черный дым. Полуйчик хотел дать какие-то команды, но не мог сообразить, что следует приказывать в таких ситуациях, и кто будет выполнять его приказы. Если это пожар, то почему нет открытого пламени? Возможно, загорелись жилые квартиры на втором или третьим этажах дома? Но почему тогда дым валит в ресторанный зал, ведь в «Аисте» автономная система вентиляции. Мешали сосредоточиться крики женщин, густой мат мужчин, звон бьющейся посуды. Глаза жгло огнем, а каждый вдох причинял новые страдания.