Андрей Троицкий - Награда для Иуды

Сам виновник торжества казался грустным и отрешенным, он улыбался через силу, невпопад кивал головой, часто поглядывал на наручные часы, словно ждал кого-то. Вливая в пасть очередную рюмку, по рассеянности забывал закусить и все больше мрачнел. Его взгляд останавливался на лицах гостей, на пару секунд задержался на Барбере и снова стал блуждать по сторонам. Мордастый охранник, сидевший не за общим столом, а за спиной хозяина, изредка наклоняясь вперед, что-то шептал ему в ухо. Скорее всего, уговаривал много не пить. Время тянулось медленно. Теперь Барбер, изучив обстановку, лишь изредка посматривал в сторону Полуйчика. Неторопливо расправлялся с закуской, он сосредоточил внимание на эстраде, где появилась худая девица в полупрозрачном платье на бретельках. Она запела тонким, как милицейская сирена, голосом о своей чистой неразделенной любви, которую теперь некуда девать, хоть на помойку выбрасывай. Страсти кипели в девице, как варево в котелке туриста. Грудь высоко поднималась, на бледном лице проступили пятна нездорового чахоточного румянца.

Барбер думал о том, что сегодня играет ва-банк. Задуманную операцию рискованной не назовешь, она просто сумасшедшая. Именно поэтому должна кончится его победой. Впрочем, и другого случая свести счеты с Полуйчиком может не представиться. О том, чтобы замочить его подъезде, в лифте, при входе в ресторан, а затем, каким-то чудом оставшись в живых, незамеченным смыться… Об этом можно лишь помечтать на досуге. Кругом камеры слежения, мордовороты с пушками, а у Барбера нет даже помощников, поэтому шансы его ничтожны. Не годится вариант с использованием снайперской винтовки. Выстрел с большого расстояния – это сомнительно. Барбер не промахнется с двадцати метров. Но снайперский выстрел, один выстрел – одно попадание, это не для него.

Еще глупее, еще наивнее вступать в переговоры с Полуйчиком, требуя вернуть украденные миллионы, хотя бы половину этой суммы, хотя бы четверть… Во-первых Барбер не из тех людей, кому болтовня заменяет реальные действия. Во-вторых, торгуясь с Полуйчиком, нельзя надеяться ни на какие уступки. Легко представить, что произойдет дальше, когда Барбер заявит права на свои бабки. Ресторатор забьет стрелку, на которую приедут его люди, чтобы изрешетить Барбера из автоматов, затем труп бросят в придорожную канаву, обольют бензином и сожгут, как полено. Или пропустят тело через промышленную мельницу, которая превращает кости в муку. Переговоры о возврате денег кончатся только его унижением и кровью. И потом, деньги деньгами, но кто вернет друзей, расстрелянных по наводке Полуйчика в талдомском доме? Кто возвратит годы, что пропали в СИЗО, в пересыльных тюрьмах, на зоне под Иркутском? Каким аршином измерить эти потери?

Глотнув минералки, он подхватил портфель, через весь зал прошел в холл, свернул в мужской туалет. Встав перед зеркалом, дождался, когда уйдет единственный посетитель, какой-то старикан, вырядившийся, как молодой петушок. Открыл дверцу средней кабинки, залез на стульчак и, подняв руки, дотронулся до вентиляционной решетки, приоткрыл нее, дернул влево и снял с петель. Барбер спрыгнул на пол, поставил решетку к стене, установил портфель на крышке унитаза. В туалете было прохладно, но Барбер чувствовал, что стало жарко и душно. Сняв пиджак, повесил его на крючок, привинченный к перегородке. Одну за другой он доставал большие банки кофе, снимал крышки, ставил банки на пол.

В двух банках содержалась химическая смесь, которая при возгорании выделяет дым темно серого, почти черного цвета, по густоте и едкости не сравнимый с дымом, который дают стандартные армейские шашки. В богатых крестьянских хозяйствах эту штуку используют для спасения урожая при поздних заморозках. В третьей банке, пересыпанные питьевой содой и щедро политой керосином, стояли три стограммовых флакончика со сжиженным слезоточивым газом в фабричной упаковке. Барбер вытер ладонью горячую испарину, он почувствовал, как в воздухе поплыл керосинный дух. Достал из брючного кармана аптечную склянку, наполненную черным порохом, вытащил затычку, равномерно тонким слоем рассыпал порох поверх содержимого банок. Бросил пустую склянку в унитаз и спустил воду.

И неожиданно замер, прислушался.

Хлопнула дверь, по керамическим плиткам простучали каблуки. Посетитель туалета выбрал соседнюю кабинку. Барбер, замерев, стоял, слушая, как в двух шагах от него мочится незнакомец. Человеку может не понравиться запах керосина. Чего доброго, бдительный гражданин сообщит о своем открытии одному из охранников кабака. Тогда пиши пропало. А если в соседней кабинке справляет нужду не посетитель, а кто-то из мордоворотов Полуйчика? Барбер расстегнул пуговицу на левой манжете рубашки, закатал рукав. Здесь, прикрепленный к предплечью двумя резинками был спрятан нож из прозрачного плексигласа. Рукоятка обмотана лейкопластырем на матерчатой основе, на ее поверхности не остаются отпечатки пальцев. Широкий обоюдоострый клинок шириной в четыре сантиметра заточен так, что войдет в человеческую плоть, как в масло. Сняв резиночки, Барбер сжал рукоятку ножа пальцами. Если человек подергает дверцу его кабинки, жить ему останется несколько секунд.