Дик Френсис - Дикие лошади

– Не понимаю, какое это имеет значение? Последовала пауза. Кажется, Говард и сам осознал, что допустил ненужную грубость.

– «Дейли Кейбл», – произнес он. – Это был некролог члена Жокейского клуба, которого я в своей книге назвал Сиббером.

Я кивнул. Это-то я знал.

– Как была настоящая фамилия Сиббера?

– Висборо. – Он выговорил это по буквам.

– А кто написал некролог? – спросил я.

– Понятия не имею, – отозвался Говард по-прежнему неохотно, но на этот раз с удивлением, которое заставляло поверить его словам.

– Вы не выяснили это до конца? – не отставал я.

– Конечно, нет. – Говард решил оказать снисхождение. – Вы не знаете, как создаются авторские творения. В незавершенности некролога была некая притягательность. Я позаимствовал идею из некролога, и в моей голове созрел сюжет книги.

– Значит, – сделал вывод Монкрифф, – вы никогда и не пытались узнать, что случилось на самом деле?

– Конечно, нет. Но я не изменил мнение, высказанное в некрологе, не поступил так, как поступили со мной О'Хара и Томас, изменив написанное мною ради фильма. – Он запылал праведным гневом. – Мои читатели возненавидят этот фильм.

– Не возненавидят, – возразил я, – и сотни тысяч новых читателей бросятся покупать ваши переиздания.

Как бы ни был он придирчив, ему эта идея пришлась по душе. Он с самодовольной улыбкой приосанился. Отвращение Монкриффа к нему зримо возросло.

С Говарда на сегодня было довольно присутствия Монкриффа, да и моего, несомненно, тоже. Он поднялся и покинул нас, даже не сделав попытки проявить простую вежливость.

– Вот ведь моральный урод, – сказал Монкрифф, – и знай себе бурчит повсюду всем, кто желает слушать, о том, как извращают его мастерство. Несколько призрачных любовников не заставят его заткнуться.

– Кому он все это бурчит? – спросил я.

– А это имеет значение?

– Имеет. Его контракт запрещает ему критиковать фильм на публике до истечения шести месяцев после премьеры. Если он говорил с актерами и техниками, это одно дело. А если жаловался посторонним, скажем, здесь в баре, я должен заткнуть ему глотку.

– Но сможешь ли? – с сомнением спросил Монкрифф.

– В его контракте есть пункты, касающиеся наказания за это. Я видел контракт и потому знаю, за что могу спрашивать с него, а за что нет.

Монкрифф тихо присвистнул сквозь зубы.

– А Говард подписал контракт?

– В числе прочих. Большей частью он так же стандартен, как и все. Агент Говарда согласился на это, и Говард подписал его. – Я вздохнул. – Завтра я тактично напомню ему об этом.

Предмет нашего разговора надоел Монкриффу.

– Касательно завтрашнего дня, – сказал он. – Значит, в шесть тридцать утра приходить на конный двор?

– Точно. Лошадей будут выводить на тренировку. Я сказал этим вечером всем, что мы будем снимать, как они садятся верхом и проезжают в ворота на тренировочную площадку. Они будут одеты, как обычно: джинсы, ветровки, защитные шлемы. Я напомнил им, чтобы они не смотрели в камеры. Мы схватим всю сцену посадки в седла. Нэш выйдет из дома, и мы снимем, как он ставит ногу в стремя. Мы отрепетируем это пару раз, не более. Я не хочу заставлять лошадей повторять одно и то же. Когда Нэш сядет в седло и все будет нормально, помощник тренера поведет группу в ворота. Нэш подождет, пока они все выедут, и последует за ними. Выезжая, он посмотрит назад и вверх, на то окно, у которого предположительно стоит его жена. Поставишь там оператора с камерой, чтобы снять сцену с точки зрения жены? Эд будет там, он присмотрит.

Монкрифф кивнул. Я продолжал:

– Сцену мы завершим, как только Нэш выедет за ворота. Я надеюсь, что нам не придется переснимать много раз, но, когда все получится как следует, группа может ехать и заниматься своими обычными упражнениями, а Нэш вернется и спешится. Мы собираемся повторить все это в субботу. Нам нужен будет другой вид из окна жены, другой жакет и прочее на Нэше и грумах. Нам понадобится снять крупным планом копыта, ступающие по гравию, и все в таком духе. Монкрифф кивнул.

– А в воскресенье?

– Народ из Жокейского клуба в этот день даст нам отдохнуть от гонки, потому что в воскресенье лошадей почти не тренируют. Мы с тобой в субботу поездим по дорогам с картой и посмотрим, где разместить камеры. Я уже знаю, где лучше поставить их.

– Ты и должен знать, если рос здесь.

– Хм… После полудня в воскресенье лошади отправляются на Хантингдонский ипподром. Я молю, чтобы нам досталось три ясных утра.