Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Вы же сами сказали ранее, сохранением семейных уз, хотя отношения между мной и мужей чисто формальные. Он живет своей жизнью, я своей и каждый из нас стремится не мешать друг другу излишними вопросами и излишним любопытством.

– Так зачем же окончательно разрывать отношения?

– Господа, у каждого из нас есть свои маленькие тайны.

– Будучи в Иркутске, Вам не приходилось слышать о громких процессах пятнадцати– двадцати летней давности, связанных с фамилией Комарова?

– В ту пору я была еще ребенком и поэтому меня тревожили другие заботы, – Елизавета Петровна улыбнулась.

– Прошу прощения за наше внезапное вторжение, – Иван Дмитриевич поднялся со стула, – разрешите откланяться!

– Пустышка, – уже на улице перед домом произнёс Жуков.

– Может быть, – сказал Путилин, одевая шляпу.

– Вы думаете, она причастна к пропаже?

– Не знаю, – просто ответил Иван Дмитриевич, – может быть обстоятельства вынудили госпожу Крамер пойти на преступление, но возникает вопрос: для какой цели? Данное злодеяние ни на миг не приближало окончание бракоразводного дела.

– Остается только месть, – вставил тираду Михаил.

– Остается месть, – Путилин передразнил помощника, – поменьше читай Габорио с его Лекоком, тогда будешь ближе к земному, иначе больно падать с воображаемых небес.

Жуков насупился от обидных слов. Нравится ему читать, как умные сыскные разыскивают злодеев, но он же понимает, что там один вымысел, но интересно же следить, как развиваются события.

– Не таи обиду, – примирительный тон прозвучал посреди возникшей паузы, – я ж хочу, чтобы ты на шаг видел дальше преступника. Вот ныне ты слышал разговор с Елизаветой Петровной, какие чувства остались после беседы?

– Так я бы сказал, что понапраслину на нее возводят, не способна милая женщина на злодеяния.

– Ты позабыл Лукерью Егорову, когда ее же сестра убивалась по усопшей, а сама…. – Иван Дмитриевич хитро посмотрел на помощника.

– Ну то тогда, бабы из деревни, – отмахнулся Михаил, – а здесь дама из образованных и с такими невинными глазами, хоть Мадонну рисуй.

– Вот когда– нибудь такие прелестные глаза тебя и погубят, – предрек начальник.

Саженей с полста шли молча, погруженные в свое.

Михаил за неимением новых путей в розысках, витал в облаках. Вспоминая, как в подобных случаях поступали герои романов. Они всегда находили едва заметные следы, а в данном деле: секретарь то ли жулик, то ли честный человек. Нашли бы тело – одни мысли терзали голову, можно было искать того, кто свершил злодейство, а живого нашли и невредимого – другое дело, сам бы поведал о злоключениях. Так нет, что делать дальше? Одни вопросы, да и те без полных ответов.

Иван же Дмитриевич при каждом шаге стучал тростью о булыжную мостовую, сам того не слыша. В голове роились мысли, но каждая не приходила до конца, а так отрывки. Да, секретарь исчез. Следов после себя не оставил, словно сел в извозчичью коляску и в небо унесло несчастного. Небо, небо, это мысль, пронеслось в голове, паспорта, деньги, двойная жизнь. Получается, как в пошлой пиеске, когда автор не знает, чем ее окончить. А вдруг так и есть?

– Иван Дмитрич, – перебил размышления Михаил, – будем наносить визит по второму адресу.

– Непременно, – сказал Путилин, не вдумываясь в слова помощника, – непременно нанесем визит, непременно.

– Когда?

– Что? – спросил начальник сыска, словно очнувшись от забытья.

– Когда проедем с визитом по второму адресу?

– Надо, но после получения депеши от иркутского обер—полицмейстера.

– Отчего?

– Мне не хочется выслушивать пустые ответы, которые ничего не дают в нашем и без того пустом деле. Елизавета Петровна – красивая женщина, но меня больше сию минуту интересовало продвижение следствия. Пока не найдено хладное тело господина Комарова теплится надежда на благополучный исход.

– А что Вы ожидаете от иркутского ответа?

– Откровенно говоря, даже не знаю, – честно признался Путилин, – хочется хотя бы маленького следа, иначе впереди темный беспросветный тупик, – закончил речь о безрадостном окончании дела.

– Иван Дмитрич, – посетовал Миша, – я удивляюсь Вашему настроению.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Путилин, – допекли меня циркуляры, словно ходить стоит по дорожке, проторенной там, – и он указал рукою в верх, имея в виду канцелярию обер—полицмейстера.

Жуков промолчал.

С наступившим утром пришли новые заботы. Депеша из Иркутска прибыла ровно в полдень, словно томилась в ожидании перед тем, как попасть на стол к начальнику сыскной полиции.