Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, февраль

Судебный следователь так и остался стоять во дворе, только, когда уходил, громко, чтобы слышали окружающие, произнёс:

– Господин Путилин, рапорты пришлите с посыльным не позднее трёх, нет, пожалуй, не успеете, четырёх часов.

Паспорта и иных бумаг, указывающих на личность убиенного, при трупе найдено не было. Он так и остался в бумагах, как «неизвестный мужчина сорока пяти – пятидесяти лет».

Чиновники по поручениям сидели на стульях – Соловьёв у стола, а штабс—капитан Орлов у окна, закинув ногу за ногу, коллежский асессор Волков порывался подняться, но так и остался сидеть рядом с Иваном Ивановичем.

Сам же Путилин прохаживался по кабинету медленным шагом, заложив руки за спину. Выражение лица выдавало признаки озабоченности. В такие минуты сотрудники сыскного отделения старались не мешать Ивану Дмитриевичу.

Раздался стук в дверь.

Путилин остановился, но не успел произнести ни слова, как дверь отворилась и в образовавшейся щели появилось лицо Миши Жукова.

– Разрешите, Иван Дмитрич!

Начальник сыскного только махнул рукой и продолжил вышагивать по кабинету, словно пытался что—то наверстать.

Младший помощник почти на цыпочках подошёл к свободному стулу у начальственного стола, но не посмел сесть, так и остался стоять, взявшись обеими руками за спинку.

– Господа, в данном деле много неясностей, – без предисловий начал Иван Дмитриевич, – восемь убитых, восемь, – он остановился, – притом неизвестный. Если о пропаже его не будет заявлено участковым приставам, то я боюсь, он так и останется неизвестным, хотя… Впрочем давайте по порядку, господа. Да, куда отвезли убитых?

– В Александровскую, – ответил Орлов.

– Почему не в Обуховскую?

– Иван Дмитриевич, распорядился доктор Рихтер, ведь он служит в Александровской и делать вскрытие будет там именно он.

– Понятно.

– Наверное, продолжу я, – кашлянул в кулак Жуков, прежде чем начать говорить, – убитые трудились в скорняжной артели, что находится на Бумажном канале. В артели шестнадцать человек, все из Княжевской волости Ямбургского уезда, но разных деревень. Образовали артель четыре года тому. Работали, как сказали каждый день, когда не пришёл Степан Иванович Морозов с семейством заподозрили неладное, но пришли на квартиру только на третий день.

– Чем объяснили? – нахмурился Иван Дмитриевич, так и продолжавший стоять посреди кабинета.

– Поначалу справлялись с работой сами, подумали, мало ли что могло произойти, а вот на третий день решили навестить.

– Так.

– Пришли, а там закрыто. Они сперва к дворнику, а уж потом к госпоже Пановой, владелице доходного дома.

– А дальше вам известно. Да, – спохватился Жуков, Иван Дмитриевич предпочитал не торопить сотрудников сыскного, но строго спрашивал за забывчивость, – убитый Степан Иванович Морозов, шестидесяти двух лет от роду, православного вероисповедания, как я говорил, Княжевской волости, деревни Ильеши. Приехал шесть лет тому, последние пять лет проживал в доме госпожи Пановой вместе с сыновьями Степаном, тридцати семи лет, и Иваном, тридцати двух.

– Далее.

– Жена Степана Марфа, тридцати четырёх лет, и трое сыновей: Ваня – десяти, Степан – восьми и Гриша – семи лет.

– Н—да, – Путилин прошёл к столу и сел в кресло, – восемь душ, насильственно лишённых жизни, топор с почти сгоревшей рукояткой и более ничего.

– Иван Дмитрич, – почесал нос штабс—капитан и, словно бы в издёвку, добавил, – восьмой вообще неустановленная личность.

Путилин положил руки на стол, но тут же убрал их и сам откинулся на спинку.

– О земляках что выяснил в артели? – начальник сыскного отделения повернул голову к Жукову, тот пожал плечами:

– Об этом ничего, – покраснел Миша, прикусив губу.

– Ты спрашивал?

Миша потупился:

– По чести говоря, нет.

– Вернёшься туда и разузнаешь, – Путилин нацелил в Жукова указательным пальцем, – заодно спросишь, не имел ли Морозов желания уйти из артели.

– Так точно, разрешите?

– Господин Жуков, – жёстко сказал Иван Дмитриевич, – когда же ты научишься внимательно слушать. Поначалу получи полную картину, а уж потом спеши выполнять. Иван Иванович, чем закончились ваши расспросы?

– Мне добавить, Иван Дмитриевич, к сожалению нечего, – Соловьёв поднялся с места, хотя Путилин не требовал от своих сотрудников такого, – все пять лет, что Морозовы занимали квартиру, жили особняком. Поздороваются и к себе, а иной раз и на приветствие не отвечали. Дети постоянно с ними были то в артели, когда уходили работать, то дома. Им не позволялось на улицу выходить.