Потому что, если женщина красива, ей приходится развивать в себе лошадиное чутье, хотя бы ради самозащиты. Все время парни охотятся за такой дамочкой, пытаясь использовать ее в своих интересах. Кроме того, ей приходится культивировать в себе находчивость, чтобы уметь в нужный момент ответить интересному парню, где расположена, скажем, ближайшая трамвайная остановка.
Я припоминаю одну красотку из Ошкоша, где на всех женщин приятно смотреть, а мужчины держатся в строгих рамках. Она была такой красулей, что на нее было даже больно смотреть. Ну и потом голова у нее тоже была не мякиной набита, хорошо варила. Вот идет она однажды по главной улице, а навстречу ей один из тех образцовых парней, про которых мы читаем в книжках. «Эсмеральда, — говорит он ей, — мне не нравится образ жизни, который вы ведете. Все мужчины в этом паршивом городишке от вас без ума. Вчера ночью я думал про вас и молился за ваше спасение».
На что она ему отвечает с достоинством, опустив, как полагается, глаза:
— Зачем же это было делать, дружище? Чего ради начинать за меня молиться, когда в телефонной книжке имеется мой номер. Почему вы мне не позвонили?
После чего этот праведник заказал себе четыре двойных порции водки. Завербовался в морскую пехоту, и, когда его видели в последний раз, он надраивал тесаком японского пулеметчика.
Если вам не ясна мораль рассказанного мною происшествия, тогда, по моему мнению, вам необходимо обратиться к какому-нибудь знахарю.
Однако все это немного отвлекло нас в сторону. Возвращаясь же к Джуанелле, мне необходимо упомянуть, что в настоящее время ее вышеназванный муженек Ларви надежно заперт в федеральной тюрьме в Соединенных Штатах, и, по всей вероятности, Джуанелла решила, что ей следует ковать железо, пока горячо, с помощью только ей одной известных средств и приемов. Вот она и примчалась в Париж посмотреть, не найдется ли для нее здесь чего-нибудь путного.
Мне думается, что сейчас я могу на минуту перестать рассуждать об этой крошке и отправиться узнать, что мне сможет сказать Риббэн. Но я тут же отогнал такое дикое решение, подошел к Джуанелле, встал сзади нее и сказал:
— Ну и ну, провалиться мне на этом месте, если это не украшение рода человеческого, та самая очаровательная Джуанелла. И как тут у нас дела, девочка?
Она быстро поворачивается на высоком табурете, как будто ее ужалила оса, и смотрит на меня своими зелеными глазами. Потом она краснеет, бледнеет, даже синеет и бормочет:
— Чтобы мне не было ни дна, ни покрышки, если это не единственный парень, которого я всегда хотела заполучить! Лемми, ты ли это?
Она сидит и улыбается мне, потом делает очаровательную гримаску своими губами, на которые невозможно смотреть спокойно, и показывает свои белые зубки.
— Лемми, — продолжает она, — пусть меня засахарят, заморозят и продадут для украшения свадебного торта, если я не счастлива с тобой увидеться. Ты радость моих очей, я тебя дьявольски люблю.
Я ей подмигиваю. Потому что такие словечки обычно в ходу у Джуанеллы. Она их говорит всем и каждому. Верно, когда-то она по мне немного сохла, так что в ее словах, может быть, и была частица правды.
Я ей говорю:
— Это замечательно, я ни разу не испытывал такого удовольствия после того, как мною однажды в цирке выстрелили из пушки. Давай поговорим, мое сокровище. Расскажи мне, чем ты занимаешься в этом городе радости и горя, разодетая, как кинозвезда, и прекрасная, как миллион долларов? И как поживает твой супруг, если он все еще твой супруг, Ларви?
Она бросает на меня очень долгий и понимающий взгляд и говорит нечто вроде того:
— Все тот же прежний мистер Кошен, э? Если бы ты мне так не нравился, я бы обозвала тебя мерзавцем, потому что ты великолепно знаешь, что мой супруг, как ты его назвал, а иначе Ларви — эксперт по взлому сейфов, «медвежатник» высшего класса, в настоящее время постоянно находится дома для тех, кто удосужится навестить его в одной из камер Алькатраса. И что ты думаешь насчет того, чтобы угостить меня, мистер Кошен? Или я могу тебя называть просто Лемми?
Мне пришлось снова обратиться к Уилки, и после недолгих переговоров мы получили пару коктейлей, которые и перетащили на столик в углу, потом уселись друг против друга, внимательно глядя один на другого.
Я улыбался ей, потому что для меня это было равнозначно тому, как два бойца легчайшего веса наносят друг другу первые нащупывающие удары.
Она отхлебнула из бокала и провела розовым язычком по губам.
Читать дальше