Питер Чейни - Дамам на все наплевать

Он предложил мне встретиться в кафе. Я поехала туда, и через некоторое время приехал и он. Он был очень возбужден и, по-моему, пьян. Мы с ним обо всем поговорили, и он обещал порвать с этой женщиной. Я предупредила его, что если он не прекратит эту связь, то я подам на развод. Тогда он мне сказал, что если я сделаю это, то он уедет из страны, чтобы не платить мне алименты. Он страшно рассердился, глаза его сверкали, и когда он пил кофе, он едва мог держать чашку в фуках, так дрожали его пальцы. Я сказала ему, что мне безразлично, будет ли он платить мне алименты или нет, так как у меня есть 200 000 долларов в государственных облигациях, которые он мне передал. Он до того разъярился, что я думала — он сойдет с ума. Я сказала ему, что будет лучше, если я опять уеду в Коннектикут примерно на неделю, а за это время он пусть все обдумает и напишет мне о своем решении. Но тут он твердо заявил, что, если я разведусь с ним, его жизнь будет кончена.

Из кафе я поехала прямо на вокзал, а оттуда в Хартфорд. Через два дня мне позвонил Лэнгтон Бэрдль и сказал, что Грэнворт покончил жизнь самоубийством. Я страшно ругала себя, так как думала, что, может быть, наш разговор и явился причиной его смерти и что, может быть, мне не надо было так вести себя.

Я немедленно поехала в Нью-Йорк, но следствие было уже закончено. Бэрдль сказал мне, что он условился со слугами ничего не говорить о моем приезде в Нью-Йорк в тот вечер, потому что, если об этом станет известно полиции, они могут вызвать меня на допрос, и вообще это сулит мне большие неприятности. На следствии Бэрдль сказал, что в тот вечер я была в Хартфорде. Я была ему очень благодарна за это.

Мне пришлось на некоторое время задержаться в Нью-Йорке, пока приводили в порядок дела Грэнворта. По завещанию свою контору он оставил Бэрдлю. Кроме того, там было указание, чтобы некоторые долги и закладная на гасиенду Алтмира, которую Грэнворт выстроил несколько лет тому назад, были оплачены из страховой премии.

Но страховая компания отказалась выплатить страховку, учитывая свою оговорку в отношении самоубийства. Поэтому Перейра, у которого находится закладная на гасиенду, не мог получить свои деньги. Я хотела уплатить ему долг из тех 200 000 долларов в облигациях, которые мне оставил Грэнворт, но Перейра почему-то не согласился на это.

Все остальное вам известно. Когда у меня кончились мои сбережения, я отослала в банк облигации и пыталась получить за них деньги. Но там мне сказали, что все облигации фальшивые. Я попала в очень неприятное положение. Денег у меня нет, но Перейра разрешил мне остаться на гасиенде в роли ее хозяйки.

Вот и вся моя история, мистер Кошен. Недавно Фернандес — его настоящее имя Хуан Термигло, он работал у нас шофером — предложил мне выйти за него замуж. Он здесь вроде партнера Перейры. Когда в ответ на его предложение я рассмеялась, он разозлился, заявив, что меня могут ожидать большие неприятности, если полиции станет известно, что я скрыла факт своей ссоры с мужем за час до его смерти. После того как выяснилось, что облигации фальшивые, он опять сделал мне предложение и прямо сказал, что для меня самое безопасное — выйти за него замуж. Тогда все другие слуги ничего не скажут о моей поездке в Нью-Йорк.

— О'кей, Генриетта, — успокоил я ее. — Если правда, что вы мне рассказали, то тогда отлично. А если вы все выдумали, то это значит, что придумано неплохо. А теперь скажите мне вот что. Кто эта женщина, с которой крутился Грэнворт?

— Я не знаю, — ответила она, устремив свой взгляд куда-то вдаль. — Но кто бы она ни была, она жена того человека, который написал мне анонимное письмо.

— Почему вы так думаете?

— А вот почему. Письмо было написано от руки и мужским почерком. Я заметила, что в одном месте, где были слова «эта женщина», раньше было написано что-то другое, а потом стерто. При помощи лупы мне удалось разобрать, что раньше там были слова «моя жена».

— У вас сохранилось это письмо? — спросил я.

— Боюсь, что я потеряла его. Я встал.

— О'кей, леди, — сказал я ей. — Я верю тому, что вы мне рассказали, потому что я всегда верил красивым женщинам, но… я верю им только один раз. Если все, что вы сказали мне правда, то все о'кей! Если же нет, даю вам слово, я скоро узнаю истину, и тогда вам не поздоровится. А пока оставайтесь здесь и не забивайте печальными мыслями вашу прелестную головку. Может быть, что-то и прояснится в этом деле, но пока оно для меня словно шарада, разыгранная шиворот навыворот.