Питер Чейни - Дамам на все наплевать

И что же вы думаете? Так оно и вышло. Потому что года через полтора какая-то леди так огрела его по голове гаечным ключом, что в результате парню пришлось покупать билет в один конец — на местное кладбище.

А вот каким образом Генриетта связана со всеми этими парнями на гасиенде Алтмира, убейте меня, не знаю. И я непременно должен это выяснить, потому что мне кажется очень странным, что она разыгрывает из себя хозяйку гасиенды, в то время как всеми делами распоряжается Перейра. И почему она позволяет этому верзиле, который раньше работал у нее шофером, целовать себя? Может быть, у Фернандеса есть какие-то улики против Генриетты? Почему она мне тогда сказала, что, может быть, должна будет выйти за него замуж?

К отелю «Миранда» в Палм Спрингсе я подъехал уже около восьми часов вечера. Я чертовски устал, но решил, что сразу приступлю к действиям, причем действовать надо было в темпе.

После того как я принял душ и поужинал, я позвонил на гасиенду и поинтересовался, не там ли Генриетта. Какой-то парень на другом конце провода — по-моему, это был Перейра — спросил, что мне от нее нужно. Я ответил, что это мое личное дело, но, если он сейчас же не позовет ее к телефону, то я немедленно приеду туда сам и угощу его дубинкой. Этот аргумент убедил его сразу в необходимости позвать к телефону миссис Генриетту Эймс.

Через минуту в трубке послышалось нежное воркование Генриетты. Я спросил у нее, где сейчас Мэлони. Она сказала, что он здесь. Я назвал себя Сэлби Фрэймом, но объявил, что на самом деле меня зовут Лемми Кошен и я являюсь федеральным агентом. Мне нужно срочно увидеться с Мэлони, так что пусть он немедленно же приедет ко мне в отель «Миранда».

Она сказала «о'кей», и примерно в 9 часов ко мне прибыл Мэлони.

Я встретил его внизу, провел в свою комнату и угостил виски.

— Послушай-ка, Мэлони, — сказал я ему. — По-моему, ты по уши влюблен в Генриетту, и тебе будет очень больно, если у нее начнутся большие неприятности. Сейчас все идет к тому, что неприятности у нее появятся очень скоро. Наверно, Генриетта уже объяснила тебе, кто я такой и чем я здесь занимаюсь. Поэтому мне нечего вдаваться в подробности. Я хочу сказать тебе только одну вещь. Когда я в первый раз приехал сюда, меня совершенно не интересовало, как умер Грэнворт Эймс: совершил ли он самоубийство, или его укусил ядовитый паук. Мне это было безразлично. Я приезжал сюда для расследования дела о фальшивых облигациях. А вот теперь смерть Эймса стала меня интересовать очень сильно, потому что, мне кажется, эти дела связаны между собой.

В результате моей поездки в Нью-Йорк я узнал много вещей, причем таких вещей, которые не сулят Генриетте ничего хорошего. Окажется ли то, что я узнал, правдой или нет, я пока не знаю. Но я знаю одно: ей нужно быть максимально осторожной и бдительной, иначе… ну, ты сам понимаешь, обвинение в убийстве не очень-то приятная вещь. Возможно, мой долг заключается в том, чтобы сообщить в Нью-Йорк, что я предполагаю, что Грэнворта убила Генриетта, но я пока этого не собираюсь делать. И у меня есть на это свои причины. Я считаю, что это нисколько не поможет мне в расследовании дела о фальшивых облигациях, а именно это и является основной целью моего приезда сюда. Если Генриетта действительно убила Грэнворта, придет время, и она ответит за это. А может быть, она и не убивала его. В этом случае я бы посоветовал ей как можно скорее откровенно мне все рассказать, а то как бы ей не оказаться на электрическом стуле. Говорят, что женщины на нем поджариваются так же быстро, как и мужчины.

О'кей. Так вот, я хочу, чтобы ты прежде всего сделал следующее. Возвращайся на гасиенду, поговори с Генриеттой и скажи ей, что я сегодня приеду туда около полуночи. Я хочу, чтобы она дала мне официальные показания и чтобы никаких штучек. Она должна говорить мне правду. Если она захочет утаить что-нибудь от меня, я немедленно арестую ее в качестве свидетельницы по делу о фальшивых облигациях, отправлю ее к Меттсу, здешнему начальнику полиции, и одновременно сообщу ему всё, что мне известно о ней в связи со смертью Грэнворта. И если я так сделаю, то Генриетту ожидают большие неприятности. Ты меня понял?

Он кивнул в знак согласия. Вид у него был серьезный.

— Я все понял, Кошен, — сказал он. — И я, конечно, посоветую ей рассказать вам все откровенно. Это единственное, что она может сейчас сделать. Но, — продолжал он, — я могу вас уверить, что она не убивала Эймса, она не способна на такое. Почему?