Екатерина Лесина - Поверженный демон Врубеля

Она запнулась, явно не имея слов, чтобы объяснить.

– Компенсация, – подсказала Людмила.

– Точно. Компенсация. Как художник – гений, тут не поспоришь… на репродукциях и то видно, а если картины живьем глянуть… сумасшедшая энергетика, – Ольга прикрыла глаза. – Мы ведь с Мишаней ездили… смотрели… у его «Демонов» лицо меняется. Едва заметно, но… говорят – оптический эффект. Особенности написания. Картины будто из кристаллов сложены, но на самом деле правда в том, что лицо меняется! – Ольга почти кричала. – Смотришь на него, а он на тебя… и то уродливый, то прекрасный до того, что взгляд отвести невозможно… я там два часа простояла и времени вообще не почувствовала. А когда поняла, то… то сбежала. Придумала на следующий день предлог, чтобы, значит, не идти… Мишаня пошел. Всю неделю ходил, от открытия до закрытия, как на работу… и наброски делал. Я думаю, он уже тогда хотел создать что-то подобное… а тут заказ этот. И так все совпало, один к одному, что и вправду поверить можно, будто ему сам… дьявол ворожил… без заказа он бы не решился.

Ольга встала.

– Я сейчас.

Отсутствовала она недолго, и за это время Людмила почти решила уже, что визит этот был лишен смысла. Заказ? Они знали про заказ. Расставание? Произошло, как выяснилось, по обоюдному согласию. И следовательно, нет у Ольги повода убивать…

– Смотри, – Ольга вернулась с альбомом набросков, – их Мишка делал, еще тогда…

Она задумалась ненадолго.

– Четыре года… странно так… четыре года, оказывается, прошло. Куда? Не знаю… время летит…

Демоны.

Демонические лица. И черты узнаваемы, пусть картины эти лишены цвета, но монохромность им не во вред. Напротив, лица оживают. Или все-таки одно лицо? Немного разное, но все равно одно.

– Листай, листай…

Людмила листала.

Странно было прикасаться к тяжелым листам, слегка пожелтевшим, но все же не выглядевшим старыми, и знать, что человека, который создал эти наброски, нет в живых.

– Видишь, вот здесь, – Ольга остановила на предпоследнем наброске. – Смотри внимательно.

Людмила смотрела, но… понимание пришло в определенный момент.

Очередной лик демона был женским.

– Красавица, верно?

Черты лица крупные, но все-таки смягченные, то ли Михаилом, то ли Врубелем, с картины которого Михаил и делал зарисовки. И женщина эта, пожалуй, была красива. Или нет? Не красива, скорее притягательна. Такое лицо запомнишь, даже увидев его лишь мельком. Широко расставленные глаза, чуть навыкате; узкий нос. Округлый подбородок…

– Врубель был религиозен. – Ольга вновь потянулась за сигаретой. – Он воспитывался в семье военного… отец был строг, если не сказать – деспотичен. И выбора сына не одобрял. Считал несерьезным. Но Врубеля это волновало мало. Он был уверен, что добьется многого, и оказался прав. Поначалу его карьера не складывалась, то есть были какие-то заказы, но вот ни славы, ни известности… однажды его пригласили в Киев, участвовать в реставрации старых фресок. Была там церквушка одна… тоже интересная история. Церквушка эта стояла на территории местного дурдома, к нему и относилась. Однажды, от сырости или просто время пришло, штукатурка стала обваливаться, а под ней обнаружились фрески удивительной красоты. Их и собрались реставрировать… пригласили Врубеля…

Странно, чем дольше Людмила вглядывается в это лицо, тем сильней чувство дежавю. Она видела эту женщину… но где и когда?

И видела ли?

Или же это – лишь игра разума? С ним ведь случается в игры играть.

– Самое забавное, что он рисовал святых с местных психов. Ему, видишь ли, казалось, что святость – это тоже своего рода безумие… ну, я думаю, что казалось. Еще тот шутник… но в Киеве он встретил Эмилию Прахову. Жена заказчика, многодетная мамаша, да и старше его. Однако же… зацепила, что называется. Он изменился. Стал тратиться безмерно, в долги влез… из шкуры выпрыгивал, чтобы ей понравиться. Но Эмилия держалась. А Прахов решил немного охладить любовный пыл и отправил Врубеля в Италию, чтоб, значит, поучился у итальянских мастеров. Тот учился, конечно, но про Эмилию не забыл… он написал икону Божьей Матери, вот только лицо у нее было Эмилии… само собой, Прахов взбеленился. А кто б потерпел?

Людмила слышала эту историю.

Но когда?

И от кого? И помнила только, что все закончилось плохо…

– Эмилия наконец объяснилась с Врубелем. Полагаю, что-то в духе, «дорогой, ты чудесный парень, но у меня муж и дети, и потому нам не суждено быть вместе, а потому катись на все четыре стороны».