Екатерина Лесина - Поверженный демон Врубеля

Отец с печенью мается, а мама со всеми, приговаривая, что жизнь на семью положила.

Ольга и рада была бы рассориться с семьей, да только разве ж позволят? Нет, ее судьба – слушать нытье родственников до самой их смерти. И устраивать свою жизнь. А Мишка… носится с вымышленными обидами, что с писаной торбой.

– Тогда мы разругались, пожалуй, впервые разругались серьезно. Я обозвала его идиотом. Он меня – меркантильной стервой, которая ничего, кроме денег, не видит и видеть не желает… потом, конечно, помирились.

Ольга рассказывала обо всем просто, и эта ее откровенность пугала Людмилу. А она сама могла бы? Вот так, без прикрас, без попыток сделать себя лучше, вывернуть прошлое перед почти незнакомым человеком? В душевной наготе не было ничего прекрасного.

– Потом опять поссорились. Меня бесила эта его принципиальность! Можно подумать, я его краденые деньги принять уговаривала…

Ольга фыркнула. Ее до сих пор раздражало то Мишкино упрямство, которое казалось совершенно необъяснимым. В гордость Ольга не верила. Во всяком случае, не в такую гордость, которая была бы способна устоять перед подобным искушением.

– В общем, стало ясно, что ничего-то у нас не выйдет… нет, то есть я это с самого начала понимала распрекрасно, а вот Мишаня… он фантазером был. Разошлись мы мирно. Я к этому времени Валика встретила… думала, перспективный, кто знал, что этот козел женат? – возмущение в Ольгином голосе было искренним. – И детей двое… он мне потом петь начал, что, дескать, жена больная… детей оставить не может… вот подрастут и тогда… ха!

Она тряхнула темными волосами.

– Придурок. Думал, я на это куплюсь. Знаю, проходили уже… зато квартирку на год вперед оплатил. Правда, когда понял, что я его всерьез послала, начал деньги требовать.

Почему-то Людмила ни на мгновенье не усомнилась, что деньги Ольга не вернула.

– Я ему прямо заявила, что хрен ему, а не деньги. Компенсация будет. За порушенные отношения и разбитые надежды. Моральная. А если ему чего не по нраву, то к жене его пойду, пусть рассудит. Этот козлина сразу и стух. Конечно. Жена-то у него бизнесвумен, деньги ее… вряд ли бы обрадовалась, что Валик их на меня спускает… а потом вот Ленчика встретила… он мне пока предложение не сделал, но я думаю, что скоро… но с Мишаниным братом все равно познакомь.

Ольга усмехнулась и, заправив темную прядь за ухо, пояснила:

– А вдруг это тот самый шанс, который раз в жизни выпадает?

– Мишку ты больше не встречала?

– Ну почему… встречала пару раз. Он мне про выставку рассказывал. И про картину эту… он сам пришел. Денег принес. Совесть мучила, что мы разошлись. Я как баксы увидела, то и подумала, что Мишаня карточку все-таки принял, надо было подождать немного, и только. Поспешила, значит. А он мне сказал, что эти деньги – его. Сам заработал, значит. Аванс за картину.

Странно, что эта часть Мишкиной жизни прошла мимо Людмилы. А ей казалось, что она в курсе всего или почти всего. Выходит, лгала. Самой же себе и лгала.

Сочиняла.

Или просто ей, как и матушке, хотелось контролировать все, происходящее вокруг? Естественное желание для человека, не способного разобраться ни с собственной жизнью, ни со своими желаниями. Вот и увлекалась Мишкиной, порой забывая, наверное, что Людмила ему – чужой человек.

Спрашивала.

И лезла, куда не просят. За ней такое водилось. Матушка и вовсе имела обыкновение инспектировать Людмилины вещи на предмет запрещенного… когда-то и дневник читала, полагая сие естественным. Стало неприятно: Людмиле никак не хотелось походить на матушку.

– Ему картину заказали… «Демон поверженный». Врубель. Знаешь, кто такой Врубель?

– Знаю.

– Ах да, прости… забываю, что ты у нас умная, – это прозвучало почти издевкою, насмешкой неприкрытой, от которой Людмиле стало неловко за свой ум, и за то, что она знает, кто такой Врубель. – Это мои… дикие… им всем плевать, слышали что-то про да Винчи… или вот про Ван Гога. А Врубель – это что-то с финансами связанное.

Она хохотнула, а потом вздохнула:

– Мне жаль Мишку, но я предупреждала его! Эта картина проклятая… ее ведь заказывали…

– Я знаю.

– Она и самого Врубеля свела с ума. Знаешь, когда он впервые написал «Демона»? Когда Эмилия ему дала от ворот поворот… до этого Врубель писал лишь иконы, – Ольга дернула себя за волосы. – Я по Врубелю курсовую ваяла, поэтому знаю, о чем говорю… знатным психом был. Нет, все, кто и вправду талантлив, ненормальные в чем-то… это как… как…