Джеймс Чейз - Я буду смеяться последним

Я ничего не мог поделать. Этот подонок действовал наверняка.

Браннингам замолчал и вытер пот, струившийся у него по лицу.

– Даже президент банка не мог открыть сейф Марша. – Он с ненавистью посмотрел на меня. – Именно вы сделали это невозможным. – Он замолчал, потом сказал: – Позволь, я выпью что-нибудь, сынок?

Я поднялся, подошел к бару и налил ему виски. Дрожащей рукой он взял бокал, залпом выпил напиток, глубоко вздохнул и поставил бокал на стол.

– Все мое будущее, – продолжал он некоторое время спустя, – находится в этом проклятом сейфе. Я хотел любой ценой приобрести финансовую независимость, чтобы не быть связанным по рукам и ногам деньгами жены. Я сумел провернуть крупное дело и, благодаря деньгам Мэри, получить очень большие дивиденды. И в тот момент, когда я готовился пустить эти деньги в оборот, появился Марш. Он заявил, что намеревается покинуть Штаты, и потребовал два миллиона долларов. Это была плата за негативы. Так сказать, последний расчет. Он дал мне две недели, чтобы собрать необходимую сумму. Если я откажусь платить, он обещал передать снимки Мэри, а это грозило мне непредсказуемыми последствиями. В этом я был уверен. А это означало крах всем моим надеждам. – Он наклонился вперед, сжав кулаки. – Я понял, что есть только один выход из создавшегося положения: найти людей, которые смогут убить Марша, затем проникнуть в банк и изъять негативы. Другого выхода у меня просто не было! – Он замолчал и сделал глоток виски. – Но для меня это представляло очень большую проблему, так как я совершенно не был знаком с людьми, которые могли провернуть это дело. И в этот момент я вспомнил о Клаусе…

– А вот об этом не надо. Слава Богу, я в курсе вашей истории. Клаус поведал мне о ней. Много лет назад вы работали вместе, но он воспользовался казенными деньгами и благодаря вам схлопотал длительный срок тюремного заключения, не так ли?

Он растерянно смотрел на меня.

– Да. В то время я верил, что в банке может работать только кристально честный человек.

– Итак, вы отыскали Клауса и попросили его проникнуть в банк?

– Но к кому еще я мог обратиться? – сделав еще глоток виски, он умоляюще посмотрел на меня. – Поймите, Ларри, я находился в критическом положении. Мне нужно было во что бы то ни стало освободиться от Марша и добраться до этих негативов. От этого зависело все мое будущее. Но когда я встретился с Клаусом, я понял, что он душевнобольной. Годы, проведенные в тюрьме, видимо, сказались на его психике. Он меня ненавидел, как никого в жизни. Я сразу это понял. Но, узнав, что мой банк является самым надежным банком в мире, он согласился проникнуть в него, надеясь, что я стану посмешищем в глазах всего мира.

– Я добуду для тебя эти чертовы негативы, – издевательски сказал он. – Но не забывай, что банкиры всего мира будут смеяться над тобой. Я тебя морально уничтожу!

Браннингам толкнул пустой бокал ко мне.

– Я бы выпил еще, сынок.

Я налил ему еще порцию виски.

– Спасибо. – Он сделал несколько глотков. – Мне совершенно наплевать на банк. Здесь Клаус ошибался. Он воображал, что, ограбив банк, нанесет существенный вред моему престижу. Да на кой черт он мне нужен! Мне нужны были негативы, только негативы! И все же, если кто-то и был способен ограбить банк, так это Клаус! Мы договорились, что его люди получат в качестве гонорара содержимое сейфов. Клаус удовлетворяет свою патологическую ненависть ко мне, доказав, что мой банк не самый надежный в мире, я получаю негативы, а его люди срывают такой куш, который им и не снился. Вот и вся история, Ларри. Теперь, зная все, вы поможете мне?

Я вспомнил тот день, когда мы впервые встретились на площадке для гольфа. Вспомнил, что лишь благодаря его поддержке мне удалось стать уважаемым лицом в городе. Я считал его великим человеком. Теперь с этим было покончено. Глядя на Фаррела Браннингама, на старика, исходящего потом, я больше не мог считать его богом.

– И все же вы кое о чем умолчали, – сказал я безжалостно. – Ведь вам прекрасно было известно, что Клаус никак не сможет проникнуть в этот банк. А раз так, выходит, что вы намеренно подставляли меня под удар.

Он заерзал в кресле.

– Послушайте, сынок…

– Достаточно. И не надо называть меня сынком. Тем более, что вы только что врали мне относительно дочери. Разве не вы сказали Клаусу, что только с моей помощью он сможет проникнуть в банк?

Он вытер мокрое от пота лицо.

– Да, это сказал я. – Он пытался сохранить некое подобие достоинства. – Но я не думал, что все так обернется.