Джеймс Чейз - Предоставьте это мне

– Секунду!

Гирланд нахмурил брови.

– Что еще?

– Что случилось с тридцатью тысячами долларов? – спросил Дори, подавшись вперед. – Они у вас?

Гирланд расхохотался.

– О, этот старый Дори… Вы теперь понимаете, что я хочу этим сказать!

Как Эйфелева башня… вы никогда не изменяетесь!

И он вышел, захлопнув за собой дверь.

Мевис продолжала стучать на пишущей машинке, не поднимая глаз. Гирланд остановился, чтобы полюбоваться ею. У нее было восхитительное тело: ему нравился ее слегка курносый носик и локоны.

– Итак, моя дорогая, вы приняли какое-нибудь решение? – спросил он, приближаясь. – Когда же состоится свидание?

– Выход там! – она жестом указала на дверь.

– Скажите мне только одну вещь, – прошептал он, наклоняясь к ней. – Вы предпочитаете девушек парням?

В тот момент, когда рука Мевис приближалась к его лицу, Гирланд схватил ее в объятия. Теплые и нежные губы молодой женщины встретились с его губами, и она закинула руки на его широкие плечи.

Дори, который выходил из своего кабинета, остановился, колеблясь, потом вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.

Такси остановилось перед «Большим Бофуром», одним из лучших ресторанов Франции, который прячется в тени аркад Пале Рояль.

Высокий и бородатый Раймонд Оливер, владелец ресторана, приблизился, чтобы приветствовать Гирланда, когда тот толкнул стеклянную дверь и отстранился, пропуская вперед Малу.

Хозяин оглядел Малу восхищенным взглядом, очаровательную в белом шелковом платье, очень простом, потом горячо пожал руку Гирланду.

– Я очень рад вас снова видеть, друг мой, – сказал он. – Все устроено. Вы получите лучший столик.

Через залу, украшенную зеркалами и всю в коврах, он проводил их к столику. Мала, удивленная и восхищенная, шла за его высокой фигурой.

Сидя на обтянутом красным бархатом стуле, окруженные элегантно одетыми американцами, они слушали Оливера, предлагавшего им меню, в то время, как старый официант наливал им водку-мартини.

– Мосье уже выбрал, – сказал Оливер Мале: креветки «Ротшильд», куропатка, немного сыра, вино «Шабли» 1959 года и «Пертес» 1945 года для куропатки. И, разумеется, шампанское, а на десерт…

Мала посмотрела в сторону Гирланда, положив на его руку свою.

– Мне все это кажется восхитительным, – сказала она.

– Это только так кажется, вот увидишь, – ответил Гирланд.

Через несколько минут они остались вдвоем. Мала отлично сознавала, что она прекрасно выглядела в этот вечер. Она провела весь день, готовясь к этой встрече, и когда она смотрела на Гирланда, она видела, что он с восхищением смотрит на нее.

Гирланд забронировал для нее комнату в «Нормандии», около Пале Рояль. Приехав в отель и придя в свою комнату, она нашла ее полной цветов. Она не удержалась и заплакала, так как никогда не чувствовала себя такой счастливой. Гирланд заехал за ней на такси, и теперь они сидели в ресторане. Он обещал ей самый лучший и самый дорогой обед в Париже, и, хотя у нее было полное доверие к нему, она все же не думала, что настанет такой момент, когда она будет сидеть рядом с ним в такой роскошной обстановке.

Гирланд подождал, пока они покончили с креветками «Ротшильд», чтобы заговорить с ней о наследстве Бордингтона.

– Тебе нужно лишь пойти в Женеве в Швейцарский кредитный банк и сказать им, что ты пришла за деньгами… Очень солидная сумма… шестьдесят тысяч долларов. Исключительно для тебя.

– Он в самом деле оставил мне все эти деньги? – спросила Мала, широко раскрывая глаза.

– Да. – Гирланд сделал глоток «Шабли». Он наблюдал за молодой женщиной, пытаясь понять, что же происходит у нее в голове.

– Он меня любил, – сказала она. – Он был таким странным… я не могла полюбить его. – Она дотронулась до фарфоровой пепельницы. – Что же я буду делать одна с такими деньгами?

– Попросишь в банке поместить их получше, – ответил Гирланд, – Ты не долго будешь оставаться одна.

Поколебавшись, она спросила тихим голосом:

– А ты не хочешь поехать со мной в Женеву… Мы могли бы быть счастливы вдвоем.

Гирланд покачал головой.

– Нет, я ведь холостяк, моя прелесть. Я могу добиваться успеха только будучи один.

Появились золотые куропатки на подстилке из зелени. Принесли «Пертес».

У Гирланда внезапно появилось ощущение, что вечер перестал быть удачным.

Он видел, что Мала чуть не плакала.

«Ах, эти женщины, – подумал он. – Мне не нужно было снова видеться с ней.

Я не должен был сомневаться, что она влюбилась в меня. Но ведь у нее есть деньги, она молода, и когда она приедет в Женеву, она составит себе новый круг знакомых, и начнет новую жизнь».