Джеймс Чейз: Предоставьте это мне

Но он не был готов. Если бы у него было еще немного времени, он смог бы следовать своему плану. Но он чувствовал, что они больше не станут ждать и захватят его. Ему нужно было бежать и где-нибудь спрятаться.

Он толкнул чемодан под кровать, потом прошел в салон. Высокий и хрупкий, он приближался к пятидесяти, и его вьющиеся черные волосы начали редеть. С его горбатым носом и короткими военными усами он не мог быть никем, кроме англичанина.

Его жена Эмили вышла за покупками и не должна была вернуться раньше двух часов. В магазине были очереди, и достать в них многое было затруднительным делом. Он не испытывал ни малейшего сожаления при мысли, что покинет ее. Когда лет пятнадцать назад он с ней познакомился, он находил ее самой очаровательной женщиной в мире. Через несколько лет она стала толстой и ограниченной. Любовь их умерла, и он даже не смог бы вспомнить, когда он занимался с ней любовью в последний раз. У нее в жизни был единственный интерес – пицца и возможность достать ее. Насколько ему было известно, она не знала, что он работает на ЦРУ и что он составил себе неплохое состояние в Швейцарии. Она, по его мнению, не знала, что была другая женщина, которая, в свою очередь, не знала, что Бордингтон влюблен в нее.

Он подошел к скромному и непритязательному письменному столу, поверхность которого была в пятнах от горячих окурков сигарет, открыл ящик и достал оттуда дубинку, сделанную из мешковины. Он наполнил ее песком и кусками железа, которое снял с крыши мансарды в то время, когда Эмили спала. С сильно бьющимся сердцем он взвесил в руке оружие. Он не был жестоким и ненавидел насилие, но теперь его жизнь находилась в опасности, и это было его единственным выходом.

Он сунул дубинку в карман и сел за стол. Он удивился, почувствовав себя спокойным. Это было спокойствие фаталиста. Он вспомнил, что сегодняшний урок будет заключаться в чтении главы из «Саги о Форсайтах» Голсуорси.

Несмотря на то, что он боялся и ненавидел Сика, Бордингтон должен был признать, что чех делал замечательные успехи. Его акцент почти пропал. Зная его репутацию грубого человека, было странно видеть, с каким удовольствием он изучал историю типично британских Форсайтов. Бордингтон открыл иллюстрированную книгу и нашел место, на котором Сик остановился прошлый раз. Он с облегчением констатировал, что его руки не дрожали. Кладя книгу за стол, он услышал шаги по деревянной лестнице без ковров, которая вела в его квартиру, расположенную на третьем этаже. Он вытер руки носовым платком и подошел к окну, чтобы еще раз посмотреть на улицу.

Наблюдатель исчез.

Раздался звонок у входной двери. Бордингтон сунул платок в карман и пошел открывать.

Сик приветствовал его кивком головы и прошел впереди него в гостиную. Он был толстым и массивным, с тонкими губами и маленькими жесткими, с подозрением смотрящими глазами.

– Сегодня прекрасный день, – машинально проговорил Бордингтон. – На солнце приятно пройтись. Пожалуйста, садитесь, мистер Сик.

Прекрасная погода и приятно пройтись, – сказал Сик, поло – жив свою черную и грязную шляпу, на стул. – Он смотрел, как Бордингтон обошел письменный стол и взял роман о Форсайтах. – Надеюсь, что ваша жена чувствует себя хорошо.

– Она чувствует себя прекрасно, благодарю вас, – ответил Бордингтон, зная, что все это касалось упражнений в английском языке, и что Сик совершенно не интересуется его женой. – Надеюсь, что ваша жена также чувствует себя хорошо. – Он протянул Сику книгу.

– Да, она чувствует себя хорошо, – сказал Сик, скрестив свои толстые ноги. – Я благодарю вас, – добавил он.

– Ну что же, начнем, – продолжал Бордингтон, стараясь говорить твердо. – Не продолжите ли вы чтение? Вы отлично вчера читали. Я отметил место, с которого вы должны продолжать.

Сик снова посмотрел на него, с трудом устраиваясь на стуле, и, держа книгу довольно далеко от лица, начал читать. Бордингтон, заложив руки за спину, стал медленно ходить по комнате. Он спрашивал себя, не слышит ли Сик беспорядочные удары его сердца. Мускулы его ног расслабились, и ему очень хотелось сесть, но нужно было действовать быстро. Это была, может быть, последняя и единственная возможность остаться на свободе.

– Секунду, – проговорил он, останавливаясь. Его профессиональное чутье преподавателя заставило его забыть срочность ситуации. – Вы поняли содержание этой фразы? Не прочитаете ли вы ее еще раз?

Своим глухим голосом Сик повторил: