Джеймс Чейз - Ловушка для простака

Войдя в тень, я обернулся.

Вестал сидела неподвижно, уронив голову. Она выглядела столь жалкой и несчастной, что меня невольно передернуло. Да, похоже, я взвалил на себя непосильную ношу. От одной мысли о том, что этот кошмар продлится долгие годы, мне стало тошно.

Я попытался успокоить себя, что по возвращении в Клифсайд все будет по-прежнему. Вокруг нее будут друзья, привычные занятия, бридж, лекции и общественная деятельность. Я вернусь к своей работе и к Глории. Конечно, было ошибкой отправляться вдвоем в столь длительное путешествие, где некому развеять скуку и монотонность или хотя бы помочь мне развлекать Вестал.

Я спустился на нижнюю палубу. Там было темно; свет падал только от луны. Из бара донеслись голоса. Заглянув в иллюминатор, я разглядел капитана и штурмана, которые резались в джинрамми, в то время как стюард стоял рядом и наблюдал за игрой.

Я подумал, не присоединиться ли к ним, как вдруг уловил впереди какое-то движение.

Ева вышла из салона, и на мгновение ее силуэт вырисовался в освещенном дверном проеме, потом она пересекла палубу и приблизилась к фальшборту. Я хотел было подойти к ней, но в этот миг из салона вышел какой-то мужчина и присоединился к Еве.

Я отступил в полумрак. В незнакомце я узнал Роллинсона, второго помощника капитана.

Несколько минут я следил за парочкой, чувствуя, что меня захлестывает необъяснимая жгучая ревность. Я-то думал, что ей скучно и одиноко. Надеялся составить ей компанию, чтобы скрасить унылые недели, в то время как, оказывается, по-настоящему одиноким был я.

Роллинсон потихоньку подвигался к ней ближе и ближе. Потом я заметил, что он взял ее за руку, но Ева резким движением высвободила ее.

После затянувшегося молчания Роллинсон сказал:

— Давайте потанцуем. В салоне никого нет. Шкипер сидит в баре.

— Спасибо, но мне не хочется.

— Уважьте, Ева, хоть разок, — попросил он. — Я уже забыл, когда танцевал в последний раз. Она пожала плечами.

— Хорошо. Только недолго.

Они вернулись в салон. Несколько секунд спустя заиграло радио, передавали веселый свинг.

Раздосадованный и снедаемый муками ревности, я возвратился в свою каюту.

Я тихо открыл дверь, вошел, не зажигая света, и прокрался на цыпочках к будуару, дверь в который была открыта.

Возле двери я приостановился, прислушиваясь.

Из темноты доносились слабые всхлипывания, от которых мне стало зябко. Вестал плакала.

Я бесшумно прикрыл дверь, разделся в темноте и забрался в постель.

Еще долго из-за двери слышались сдавленные рыдания, Заснул я нескоро.

Проснулся я примерно в шесть утра. Сквозь иллюминатор пробивались яркие солнечные лучи, и я решил, что пора вставать. Побрившись, я натянул плавки и поднялся на палубу.

Манящая голубизна моря выглядела столь соблазнительно, что я сразу нырнул в воду. Вынырнув на поверхность, я заметил ярдах в тридцати голову в белой купальной шапочке. Сперва я подумал, что это Вестал, потом, когда женщина перевернулась на спину, я узнал Еву.

Я быстро подплыл к ней.

— Привет, — поздоровался я, отфыркиваясь. — Вам, я вижу, тоже не спится.

— Доброе утро, мистер Уинтерс. Я уже плыву назад.

— Поплаваем еще немного. Давайте доберемся до плота. Я смотрел на нее с нескрываемым любопытством. Без очков она была просто прехорошенькая.

Ева помотала головой.

— Извините, но я хочу есть, У меня еще столько дел сегодня утром…

Она повернулась и поплыла к яхте. Я последовал за ней.

— Хорошо. Давайте позавтракаем вместе.

— Миссис Уинтерс это не понравится. А я ее секретарь.

— Ну и что? Вы и мой секретарь тоже. К тому же миссис Уинтерс еще спит. А я не люблю есть в одиночестве.

— А я люблю, — отрезала она, ускоряя темп.

Борта яхты мы достигли в молчании. Ева подтянулась на веревочном трапе, который свешивался с фальшборта.

Она была в цельном белом купальнике, настолько прозрачном, что, когда она выбралась из воды и начала карабкаться по трапу, мне на миг показалось, что она голая.

Вид ее почти обнаженного тела под мокрым, прилегающим купальным костюмом ошеломил меня. Во рту у меня сразу пересохло.

Я лег на воду лицом вверх и смотрел ей вслед.

Ева пролезла под поручнем и скрылась в своей каюте, ни разу не оглянувшись.

Только тут я заметил, как гулко колотится мое сердце. Я вдруг остро почувствовал, что мечтаю о Еве так, как не мечтал еще ни об одной женщине в жизни.

Следующие три дня и три ночи были для меня адской пыткой. Я бредил Евой. Целыми днями и ночами я думал о ней.