Джеймс Чейз - Ударь по больному месту («Врежь побольнее»)

— Я его никогда не видела. Знаю только его голос по телефону. Он говорит с сильным итальянским акцентом.

— Возможно, у него есть подружка. Она задумалась:

— Возможно. Как-то раз, когда шеф разговаривал с ним по телефону, он упомянул имя Долли и спросил, как она поживает. Может быть, Долли — его подружка?

Я сразу вспомнил о Долли Джильберт, шлюхе, которая жила в Брэкэрсе. Если она была любовницей Хулы Мински, неудивительно, что испугалась, когда я назвал имя Хэнка Сэнди. Стоит снова вернуться туда и понаблюдать.

— А вы не знаете, где они теперь будут встречаться? Ведь «Блэк Кэзет» больше не существует.

— Еще не знаю, но скоро буду знать.

— Мински появится только первого числа. В нашем распоряжении восемь дней. Постарайтесь узнать, где это будет. Я накрою его там, если не доберусь раньше.

— Хорошо. Я вам позвоню. Оставьте свой телефон.

— Он есть в справочнике. И еще одно. Сандра, вы не знаете, почему они шантажируют Анжелу Торенс?

— Нет, не знаю. Все списки — у Хулы. Шеф не интересуется черновой работой. Для него главное — деньги.

— Вы хотите сказать, что Валински совершенно ничего не знает о людях, от которых он получает ежемесячно полтора миллиона?

— А зачем ему это? Он всецело доверяет своей правой руке и не хочет утруждать себя деталями. Вы представляете себе, насколько это осложнило бы его жизнь? Сам он занимается только наркотиками, а шантаж лежит на Мински. — Сандра взглянула на часы. — Мне пора идти, скоро вернется шеф. Я доверилась вам, Дирк. Вы должны понимать, на что я пошла.

— Можете во мне не сомневаться.

— У меня здесь открыт счет, так что об оплате не беспокойтесь. Выйдете минут через пять после меня.

Сандра встала и направилась к двери, но вдруг остановилась и, обернувшись ко мне, попросила:

— Когда найдете Мински, не убивайте его. — Изумрудные глаза блеснули. — Оставьте его для меня, — и, махнув на прощание рукой, девушка удалилась.

Когда я покинул «Три краба», время приближалось к часу ночи. Делать что-нибудь было поздно, и я поехал домой. Я лег спать, но сон не шел ко мне. Мозг усиленно перемалывал полученную информацию. Наконец веки мои отяжелели, и я заснул.

Утром за завтраком я все рассказал Биллу, и он задал свой потрясающий вопрос:

— Что же мы будем делать дальше?

— Отлавливать Мински, — ответил я. — А потом на очереди Анжела, но я хочу, чтобы ею занялся ты. Мы слишком мало о ней знаем, Билл. Выясни, чем она занимается, куда ездит? Не сидит же она целый день в своем чертовом коттедже, а?

— Хорошо, но что ты собираешься делать?

— Поеду в Брэкэрс, поговорю там с одним уборщиком или с кем-нибудь еще. Может быть, Мински перебрался к той шлюхе, Долли, помнишь? Кажется, это его подружка. Я должен его быстро найти. А ты, Билл, пока сосредоточься на Анжеле. Встретимся вечером.

И я ушел, оставив его дома.

Было одиннадцать часов, когда я приехал в Брэкэрс. Знакомый мне уборщик был на своем месте с неизменной метлой в руках. Его свиноподобное лицо расплылось в подобострастной улыбке:

— А, это снова вы? Ну что, нашли Зейглера?

— Нет. Теперь я ищу другого человека. Вы не видели здесь невысокого парня, который носит светлый пиджак и широкополую шляпу?

Уборщик оперся на метлу:

— Мимо меня проходит много людей.

— Меня интересует только этот.

— Возможно, — сказал мой собеседник, окинув меня долгим взглядом.

Пришлось достать бумажник и вытащить десять долларов. — Надеюсь, это освежит вашу память. Он выхватил билет из моих пальцев, поцеловал его и положил в свой замусоленный карман.

— Да, есть здесь один такой, ходит время от времени к Долли, но я предпочитаю не распространяться о людях, которые здесь живут или которые заходят сюда. Вдруг им это не понравится, мистер?

— Но ведь они не узнают об этом, если ты сам не разболтаешь.

Он привычным движением почесал свою волосатую руку.

— Наверное, вы правы.

— Вот именно. Опиши-ка мне его поподробнее.

— Нет, мистер. Это может ему не понравиться. Не хочу неприятностей.

Пришлось достать еще одну бумажку в десять долларов. Я сложил ее и посмотрел на уборщика, который впился глазами в банкноту.

— Это мне?

— Возможно, если расскажешь про того парня. Он подумал и наконец кивнул.

— Как вы уже сказали, он невысокий, носит шляпу с широкими полями, грубый такой. Вблизи я его видел дважды, но больше и не надо: я его как сфотографировал. Физиономия у него такая, словно по ней кто-то прошелся, когда он был еще ребенком. Нос плоский, лоб покатый: такая рожа может напугать кого угодно. — Уборщик снова взглянул на деньги, — Это мне?