Джеймс Чейз - Скорее мертвый, чем живой

В половине седьмого он вернулся на Мортимер-стрит. Улица была пустынной и мрачной. Он уселся в ресторанчике, который находился напротив клуба “Джо”, и заказал порцию пива. Из окна он мог наблюдать за всей улицей. Он сунул в рот сигарету и стал ждать. Ждать пришлось долго. В начале восьмого улица оживилась. Сначала появилась женщина с лисьим мехом. Ее сопровождал пожилой мужчина, который со свирепым лицом что-то ей говорил. Женщина никак не реагировала на его слова. Покачивая бедрами, она шагала на высоких каблуках к клубу “Джо” и вскоре исчезла вместе со своим спутником в мрачном подъезде. Потом появились три молодые девушки, все трое – платиновые блондинки, в узких юбках и пуловерах, плотно прилегающих к телу. Они тоже, с улыбками на губах, вошли в дом, где находился клуб. Джордж заказал себе еще одну кружку пива и продолжал с интересом смотреть в окно. Судя по всему, клуб был местом сборища подозрительных личностей, которые выползали из самых разных уголков Лондона. Это были не люди солнечного дня, а люди темной ночи. Они были словно дождевые черви, которые появляются на тротуарах после дождя. Их мирку принадлежали темные улицы, сумеречный свет, сигаретный воздух, звон бокалов, журчание наливаемых напитков. Это были проститутки, воры, сутенеры, игроки, карманные воришки – и все они находили дорогу в клуб “Джо”, словно ручейки, втекающие в реку.

Вскоре мысли Джорджа снова вернулись к сестре Бранта. Неужели и она принадлежала к категории очаровательных, но дешевых девушек с суровыми лицами? Джордж не любил этот тип женщин. Слишком далеки они были от его идеала. И он знал, какие мужчины предпочитали таких женщин – вполне испорченные парни с широкими плечами и сигаретами, небрежно свисающими из уголка рта. Довольно часто он слышал в парке их разговоры. Каждое замечание содержало какую-нибудь двусмысленность, а девушки лишь хихикали над этими плоскими шуточками, а иногда и разражались громким смехом. Неужели и Кора такая? Джордж не мог этому поверить. Он был уверен, что жизнь его приобретет особый смысл, когда он ее встретит. Он не знал, какие у них сложатся отношения, но был убежден, что эта встреча явится решающим событием в его жизни, – и чем дальше он ждал, тем больше волновался.

А потом, когда Джордж уже хотел заказать новую кружку пива, а часы над баром показывали восемь, он увидел ее… Ей было лет двадцать, и у нее были темные волосы. На ней был светло-синий пуловер и темные длинные брюки. Она была без шляпки, а на руке ее алел широкий браслет. Но он был уверен, что узнал бы ее и без этих опознавательных примет: словно перст судьбы указывал ему на нее.

Джордж быстро прошел по бару, распахнул дверь и вышел на улицу. Перебежав улицу, он поклонился ей как раз в тот момент, когда она хотела скрыться в подъезде клуба. Глаза у нее были серые и смотрели на него как-то безучастно.

– Вы мисс Кора Брант? – спросил он, краснея.

– Да, – ответила она.

– Меня зовут Джордж Фразер, – сказал он, чувствуя, как бешено колотится его сердце. – Не знаю, рассказывал ли вам Сидней обо мне. Он просил меня передать вам, что вернется очень поздно. А ключ он захватил с собой…

Ее серые глаза скользнули по его фигуре. Он еще никогда не испытывал на себе такого пристального взгляда.

– Конечно, – сказала она. – Я знаю вас по рассказам Сиднея. Но пройдемте в клуб, нам незачем стоять на улице. – И, не дождавшись ответа, она повернулась и вошла в дом.

Джордж последовал за ней.

Джордж точно знал, когда он влюбился в Кору. Это произошло внезапно и было таким же ошеломляющим, как удар в лицо. Он считал невероятным, что так быстро влюбился в нее, так как это не соответствовало его понятиям о любви. Он всегда полагал, что любовь между людьми может возникнуть только тогда, когда они уже достаточно хорошо знают друг друга, и когда они во всем настолько сблизились, что решение вести совместную жизнь вытекало само собой. Джордж часто думал о своей будущей жене. Он считал, что будет долго за ней ухаживать, с нежностью и теплотой, а уж потом его избранница с радостью встретит его предложение. Но когда это случилось так внезапно, он с душевной болью должен был констатировать, что не является господином ни своих чувств, ни поступков.

Сперва Кора была для него человеком, с которым он мог побеседовать и разогнать скуку. И только. Но уже через какое-то время он почувствовал себя ее беспомощным рабом. По каким-то неясным для него причинам сознание этого больно тронуло его, и ему захотелось заплакать.