Нэнси Розенберг - Месть

Он свернул с шоссе на бульвар Виктория, где находился комплекс административных зданий.

— Копы. Полицейские офицеры. Законники, — рычал он сквозь зубы с отвращением.

Он сбавил скорость, разглядывая знаки, затем резко свернул вправо. Машину занесло. Краем глаза он заметил, как в свою машину садится молоденькая девушка.

— Попробуй, вызови копа, и он изнасилует тебя, детка. Или насмерть забьет твоего парня, просто потому что у него сегодня поганое настроение. Посмотри, ни один нормальный человек сегодня не хочет становится копом, и нет худшего зверя, чем страж законности.

Он уже подъехал к подножию горы и искал улицу, которую назвала ему Лили. Было темно, как в могиле. Вдруг он увидел припаркованную к тротуару красную «хонду» и ударил по тормозам. В доме темно. Номера на доме нельзя было разглядеть из-за темноты. Выключив зажигание, он сидел и вслушивался. Было темно и тихо. Он потянул носом, ему показалось, что он ощутил запах смерти.

— Ну нет! — крикнул он, стукнув кулаком по рулевому колесу, вообразив, что он обнаружит, войдя в дом: разметанные по стене рыжие волосы и разлетевшиеся по комнате веснушки, а саму Лили лежащей на полу со вставленным в рот дулом того самого ружья, из которого она застрелила Бобби Эрнандеса. Потом ему надо будет составить соответствующий протокол и сказать обо всем ее дочке, которая и так недавно пережила недетское потрясение.

Затаив дыхание, он приблизился к входной двери. Она была открыта. Единственное, что он слышал — это нарастающее стаккато своего сердцебиения. Затем он увидел ее в темном углу комнаты. Она сидела неподвижно, прислонившись спиной к стене. Он предположил самое худшее. У него перехватило дыхание, он стал искать кровь и оружие. Однако, коснувшись ледяными пальцами точки пульса сонной артерии, он ощутил под теплой кожей биение. Она была жива.

— Лили, — звал он, аккуратно встряхивая ее за плечи, опустившись на колени рядом с ней. По причинам, которые он и сам не смог бы объяснить, он обнял ее и прижал к груди.

— Папочка, — прошептала она невнятно и как-то по-детски.

— Все будет хорошо. Я здесь. Все будет хорошо. — Он качал ее, как ребенка, повторяя одни и те же слова, как куплеты колыбельной песенки. Она была совершенно дезориентирована, находясь в каком-то психическом провале. Она падала в какую-то пропасть, но он здесь и не даст ей упасть. Он вспомнил свою детскую любовь — цирк, акробатов на трапеции, — как он с благоговением следил за полетом в воздухе маленькой женщины в блестящем костюме, и как висящий вниз головой мужчина подхватывал ее на лету мускулистыми руками, и как они потом вместе долетали до спасительного шеста и спускались на арену, подняв кверху руки в победном жесте. Он взял Лили за плечи, отодвинул от себя и стал трясти сильнее.

— Это Брюс. Брюс Каннингхэм. Лили, ты меня слышишь? Это Брюс. Назови мое имя. Скажи: Брюс.

— Брюс, — произнесла она, повторив звуки его имени, как попугай.

Он отстранился от нее, и она снова безвольно привалилась к стене. Глаза ее были закрыты, тело оцепенело. Пошарив рукой по стене, он нащупал выключатель и включил свет. Потом наклонился и ударил ее по лицу. Глаза ее мгновенно открылись.

— Борись, — приказал он ей. — Борись за жизнь. Это Брюс Каннингхэм. Следователь Брюс Каннингхэм. Посмотри на меня.

Ну так-то лучше. Он увидел: узнавание, понимание, возвращение к реальности. Она вернулась в мир. Он подхватил ее своими сильными руками и донес до спасительного шеста.

— Я убила Бобби Эрнандеса, — сказала она. — Я думала, что он изнасиловал мою дочь. Я была уверена, что это сделал именно он. Я убила его с умыслом, находясь в здравом уме.

— Где вы находитесь, Лили?

— Я в Вентуре, в своем новом доме.

— Кто сейчас президент Соединенных Штатов?

— Джордж Буш, — спокойно ответила она, взгляд ее окончательно стал осмысленным. — Зачем вы спрашиваете меня об этой чепухе?

Но она совершенно не помнила, как она приехала сюда и куда она собиралась потом: она все еще падала вниз, на песок арены, над которой забыли натянуть страховочную сеть. Он подобрал с пола полотенце, сходил на кухню и намочил его водой. Потом снова подошел к ней и бросил полотенце ей на колени.

— Протрите лицо, вы почувствуете себя намного лучше, — нежно, как отец дочери, сказал он ей.

Она приложила полотенце к лицу и через несколько секунд взглянула на него ясными синими глазами. Все веснушки были на месте — на носу и на бледных щеках.