Татьяна Устинова - Близкие люди

Черт бы побрал его папашу!..

С утра он вновь полетел на работу, как будто от его приезда зависела по меньшей мере чья-то жизнь.

– У нас опять проблемы, – сообщил он удивленной Ингеборге и испуганному Ивану.

Может, у него и в самом деле неудачное время, а может, он всегда такой ненормальный?

Ингеборга наконец-то закурила и с удовольствием огляделась по сторонам. Народу в Парке Горького было не много – в основном мамы с колясками и какие-то неоперившиеся юнцы, намертво приросшие к пивным бутылкам. Интересно, кто-нибудь знает, как они выглядят без бутылки, засунутой в рот?

Сидеть на солнышке было тепло и приятно, лавочка была чистенькой и веселой, вполне готовой к летнему сезону. Неподалеку, за каменной балюстрадой, рабочие монтировали сцену – готовились к первомайским праздникам. Из кафе пахло жареным мясом и свежим хлебом.

Вообще говоря, поесть сейчас самое время…

Иван на полной скорости развернулся на сто восемьдесят градусов и поехал спиной вперед, вызвав панику у двух юных леди, старательно и безуспешно пытающихся разогнаться. Леди кинулись в разные стороны, и одна из них чуть не упала.

– Иван! – закричала Ингеборга. – Будь осторожен! Смотри по сторонам!

– Я классно развернулся?

– Да! Супер!

Газоны были зелеными и свежими, небо голубым и весенним, воробьи на балюстраде веселыми и беззаботными, как и полагается воробьям в апреле, когда тепло и кругом полно еды, и на душе у Ингеборги было, наверное, так же легко, как у воробьев.

Все отлично. Иван замечательный мальчик. С ним вполне можно ладить, особенно если не поддаваться умильной бабьей жалости, от которой хочется ронять на его золотистый затылок сладкие слезы, с утра до ночи кормить плюшками с изюмом, баловать, ухаживать и ничего не запрещать.

Несколько раз ей приходилось вполне серьезно себя останавливать, чтобы не начать проделывать все эти глупости, губительные для ребенка, как говаривала ее профессорша, доктор наук, сухарь и знаток всего на свете. Детей профессорша видала только из окна своей квартиры, расположенной на пятом этаже, когда их выводили гулять на унылые и чахлые просторы каменного сталинского двора.

Ингеборга усмехнулась.

Бог с ней, с профессоршей.

Помнится, еще царь Соломон утверждал, что “и это все пройдет”. Вот оно и прошло, в полном соответствии с цитатой. Ивана она будет воспитывать так, как считает нужным сама, и наплевать ей на великие авторитеты!

Именно поэтому сейчас они пойдут в кафе и станут есть шашлык с лавашем и запивать его кока-колой и заедать мороженым, а не поедут домой к правильному вегетарианскому борщу.

Вот так.

Интересно, что Она станет делать первого сентября, когда придется отдать Ивана в чьи-то чужие руки? Может быть, она даже не узнает, выпал ли у него последний молочный боковой зуб, который по-хорошему давно надо бы выдрать, только деловому папаше все недосуг. Чем она будет заниматься по вечерам, когда придет время читать Ивану про его любимых мумми-троллей? Куда она денет субботы и воскресенья, которые сейчас можно потратить на поход с Иваном в музей или Парк Победы, тем более его полоумного папаши, как правило, не бывает дома и по выходным?

Она не учла этого, когда согласилась посидеть с Иваном в качестве временной няньки. Тогда она была совершенно уверена, что это просто работа на лето за очень хорошие деньги, Вот дура. При чем тут деньги?..

– Пить хочу, – сказал рядом Иван и деловито полез в ее рюкзак. – А где наша вода?

– В наружном кармане, – ответила Ингеборга и добавила, больше для порядка:

– Когда лезешь в чужую сумку, нужно сначала спрашивать разрешения.

Смежив длинные светлые ресницы, Иван глотал воду, на мордахе у него было написано неописуемое блаженство.

– Я же не в чужую, – возразил он, отрываясь от бутылки и дыша тяжело, как набегавшийся жеребенок, – я же в нашу!..

Ингеборга засмеялась.

Что там великие авторитеты думают на этот счет? В смысле “губительных последствий”?

А сумка-то действительно “наша”…

– Иван, мы сейчас пойдем обедать, – объявила Ингеборга, решив, что не будет никаких губительных последствий, если она оставит эту сумку без внимания. – Уже половина третьего.

– А можно я еще разочек прокачусь? – немедленно заныл Иван. – Я только туда и обратно, а вы на меня посмотрите, ладно? Ну пожалуйста…

– Хорошо, – согласилась Ингеборга легко, – один круг, и мы идем обедать. Кстати, ты особенно не старайся выложить все силы прямо сейчас. После обеда мы тоже можем покататься. Если захотим, конечно.