Татьяна Устинова - Близкие люди

“Все эти люди сами по себе, а я сам по себе. Мне никто не нужен. У меня есть Иван, и я сейчас к нему поеду”.

Когда он открыл дверь в свою квартиру, у него как-то неожиданно и сразу кончились все силы. При мысли о том, что он должен нагнуться и снять ботинки, его чуть не вырвало. И еще, думая об Иване, он совершенно забыл о присутствии в его доме прибалтийской крысы. Тем не менее она присутствовала – Степан слышал ее голос и чувствовал ее запах.

Степан нагнулся и, кряхтя, стал стаскивать ботинки.

Значит, ему придется здороваться с ней, смотреть на нее, отвечать на ее вопросы и задавать свои – не может же он не поинтересоваться у гувернантки, как его ребенок провел день!

– Папка!! – закричал Иван у него над ухом. – Папка приехал!

Не давая Степану разогнуться, Иван обнял его ручками-палочками за шею, прижался крепко-крепко, выражая охвативший его восторг и не обращая никакого внимания на то, что стоять в таком положении отцу очень неудобно.

– Пап, хочешь, я тебе покажу, какую мы книжку сегодня купили?! Называется “Танки”. Пап, ты знаешь, какой был самый мощный танк во время войны? Пап, а что такое план “Барбадоса”?

– Не “Барбадоса”, а “Барбаросса”.

– Да. Пап, а ты знаешь, что по этому плану “Барбоса” к Москве шла целая армия танков, а у нас к тому времени только-только стали делать Т-34…

– Не “Барбоса”, а “Барбаросса”.

– Ну да. Пап, вот твои тапки. Сегодня приходила убираться Валентина Ивановна, она их тряпкой протерла, а мне дала яблоко. Инга Арнольдовна сказала, что яблоко можно съесть, не дожидаясь обеда, потому что в яблоке очень мало калорий и оно не перебивает аппетит, а Клара мне никогда не разрешала до обеда яблоко съесть. Или грушу. Пап, ты купи нам завтра груш. Или арбуз. Лучше арбуз.

– Арбузы будут осенью. Сейчас плохие арбузы.

– Тогда груш. Еще даже лучше. Пап, я никак не мог желтую пижаму найти, а синюю Валентина Ивановна постирала, и она еще не высохла. Ты мне ее потом найдешь? А еще у немцев был танк “Малыш Вилли”, он знаешь сколько весил?

Двести тонн. А скорость у него была десять километров в час.

Выходит, он не ехал, а еле плелся…

– Добрый вечер, Павел Андреевич.

Несколько ошарашенный обилием новостей, а также хорошим Ивановым настроением, к которому он был непривычен, особенно по вечерам, Степан слегка подвинул Ивана – Иван продолжал качаться на нем, как обезьяна на лиане, – и увидел Ингу Арнольдовну.

Так ее зовут или не так?

– Добрый вечер.

У него было замученное желтое лицо с синяками вокруг глаз и висков, с неопрятно вылезшей светлой щетиной и как будто блестящей пленкой на лбу и скулах. Может, заболел?

Степану было странно и неприятно, что она так пристально его рассматривает. Или в поспешном бегстве от Леночки он надел рубаху наизнанку? Или не застегнул штаны?

– Что вы меня рассматриваете? – спросил он недовольно. – Вы меня не узнаете?

Иван засмеялся, отцепился от отцовской шеи и повис на руке. Рука была толста” и очень надежная, как медвежья лапа.

– Вы здоровы? – помолчав, осведомилась Инга Арнольдовна. – У вас нет температуры?

Он сопнул носом, тоже совершенно по-медвежьи.

– Какая-то должна быть. Я же еще не покойник.

– Выглядите вы неважно, – сообщила Инга Арнольдовна. – Может быть, согреть вам чаю?

Это было совершенно неожиданное и странное предложение.

Почему она предлагает ему чай? В чем тут дело? Что ей может быть нужно? Что-то ведь нужно, раз она готова дать ему взятку, вот только что? Или он недостаточно искусно прыгал в кольцо и она хочет продолжить упражнения по приручению?

Он прошагал мимо нее к кухне, волоча на согнутой руке Ивана, который болтал ногами.

– Вам, наверное, домой пора, – громко сказал он оттуда, – не смею вас задерживать.

“Вот свинья какая, – подумала Ингеборта, и ей неожиданно стало весело. – Интересно, кто его так запугал, что он на меня даже смотреть не может? Жена, что ли?”

Где-то припадочным звоном зашелся мобильный телефон, и Иван моментально отцепился от медвежьей отцовской лапы И навострил уши. И весь напрягся. И стиснул костлявые острые кулачки.

Он боялся телефонов и ненавидел их.

– Ты что? – спросила у него изумленная Ингеборга. – Что случилось, Иван?

Но он ее даже не слышал.

– Да! – сказал Степан отрывисто.

– Павел Андреевич, это Хорошилов Сергей, я из вашего офиса…

Голос был совсем незнакомый. Степан не знал никакого Хорошилова Сергея из офиса.

– Я охранник, Павел Андреевич, – пояснил голос неуверенно, – с Большой Дмитровки… Вы меня слышите, Павел Андреевич?