Татьяна Устинова - Близкие люди

– Конечно, предсказуемый, – согласился он. У него теперь была Ингеборга, и сам черт ему был не брат. Вдруг он вспомнил, зачем искал Леночку. – Слушай, ты к Ивану в школу ходила?

Похоже, Леночка оказалась застигнутой врасплох, потому что промычала нечто неопределенное, но вполне утвердительное.

– А зачем?

– Ч-то? – спросила она с некоторой запинкой.

– Зачем ходила? Чего это тебя туда понесло? Про Ивана какие-то вопросы задавала, про учительницу его! Ты что это?

Обалдела?

Он никогда – никогда! – не разговаривал с ней в таком тоне, и Леночка даже растерялась немного, а сверло, которое засело у него в мозгу, вдруг вступило в противоречия с правилом буравчика и куда-то делось из головы, как будто его и не было вовсе.

– Степ, просто я… решила поинтересоваться, как наш сын… – начала она, очевидно, не в силах сразу придумать, что бы соврать потолковее, но Степан перебил.

– Стоп. Вот про нашего сына никаких заходов мне не надо. Ты точно помнишь, в каком именно он классе, или тебе подсказал кто?

Ей бы собраться, ей бы взять себя в руки, быстро и четко проанализировать ситуацию, по новой оценить и не дать бывшему мужу ни одного очка форы. А Леночка… растерялась.

Впервые в жизни она растерялась в разговоре с такой тряпкой и валенком, каким ей представлялся Степан.

С каждым словом он как будто выходил из-под ее контроля. С каждым своим хамским вопросом он удалялся от нее, и это было как-то совершенно ясно, и еще было ясно, что вернуть его под свой контроль Леночке будет очень трудно.

И хуже всего было то, что он отлично знал об этом.

– Так зачем ты к нему в школу приперлась? – наслаждаясь своим новым положением, настаивал он. – Что ты хотела узнать?

– Степ, я хотела узнать… я хотела узнать, как он учится.

Мне ведь тоже интересно.

– Ну да, – согласился Степан, – интересно тебе.

Леночка немножко пришла в себя и мужественно соскребла в кучку остатки прежнего тона.

– Ну и что такого? Я же понимаю, что он неблагополучный ребенок, – начала она более уверенно, – твоя мамаша умерла, у тебя на него совсем нет времени, кроме того, ты в последнее время тоже весь издерганный, Паша! Я же не слепая. Ты ко мне приезжаешь все время в какой-то истерике.

Мне, в конце концов, захотелось узнать, может, это из-за ребенка? Может, тебе стоит его… подлечить? Или в интернат пристроить?

У Степана потемнело в глазах.

Мысль о том, что он должен подлечить Ивана, как будто Иван был слабоумным, или пристроить его в интернат, показалась ему худшим из всех Леночкиных оскорблений.

– И вообще, – твердо продолжала Леночка, – нам с тобой надо поговорить.

– Нам с тобой говорить вовсе не надо, – возразил Степан с досадой.

– Нет, Степа. Ну, если ты боишься приехать ко мне, давай я приеду к тебе на работу, хочешь? Или домой. Лучше домой. Хочешь, я приеду к тебе часам к одиннадцати?

– В одиннадцать я обычно бываю на работе.

– Ну а сегодня в одиннадцать побудь дома! Особенно если ты боишься, что у себя в квартире я тебя изнасилую!

Черт его знает, может, он и в самом деле этого боялся – Леночка знала его очень хорошо, слишком хорошо, – а может, ему просто хотелось от нее отвязаться, но он согласился.

Он решил, что сразу после завтрака куда-нибудь выпроводит Ивана с Ингеборгой, а сам повстречается с Леночкой, выяснит все, что ему нужно выяснить, запугает ее чем-нибудь – вернее всего будет запугать ее сокращением денежных ассигнований, – и больше в его жизни не будет никакой Леночки.

Никогда.

– Пап! – закричал Иван под дверью. – Пап, выходи, мне еще обливаться, а ты уже скоро уедешь!

– Да! – отозвался Степан. – Выхожу!

– Ты что, – поразился Иван, когда Степан открыл дверь, – в ванной по телефону разговаривал?

– Я брился, – объяснил Степан, – я брился, и тут зазвонил телефон. А что? Какие-то проблемы?

Иван пожал плечами – ему не нравилось, когда взрослые делали что-то по секрету от него, например, разговаривали по телефону в ванной. В таких секретах он чувствовал подвох и угрозу своему шаткому благополучию.

Степан потрепал его по золотистой макушке и слегка шлепнул по заду:

– Полезай в ванну, – распорядился он, – мне и вправду скоро ехать…

Он опрокинул Ивану на голову ведро холодной воды, сообщил ему, что он супербизон, и вышел на кухню к Ингеборге.

Она пила чай из большой глиняной кружки и смотрела на Степана весело. Не удержавшись от соблазна, он поцеловал ее сзади в шею, под теплые волосы, завивавшиеся концами внутрь, и налил и себе чаю.