Татьяна Устинова - Близкие люди

– М-мне… Сашу Волошину, – промычал Чернов почти нечленораздельно.

Этого мужика в майке он в своем плане никак не учитывал, однако же мужик был, вполне реальный, розовый и конкретный, как почему-то определилось у Чернова в голове – А вы… кто? – снова спросил мужик, несколько утратив прежнее умиротворенное дружелюбие. – Вам… зачем?

– Я с работы, – объяснил Чернов, – мне нужно с ней поговорить. Дома она?

Мужик расправил плечи и смерил Чернова неспешным взглядом – с головы до ног.

– А чего, – начал он, – на работе вы никак не могли поговорить?

Чернову стало смешно.

– Да вы мне скажите, она дома?

– Петька, что ты квартиру студишь?! – внезапно послышалось из глубины полутемного коридора, который вырисовывался у мужика за спиной, – несет и несет полом, как из трубы! Кто там?

В полумраке обозначилась фигура в легкомысленном ситцевом халате и почему-то в валенках.

– Кто пришел-то, Петь? Спрашивают кого?

– Это ко мне, мамань, – быстро ответил тот, кого называли Петей, хотя Чернов точно знал, что пришел вовсе не к нему.

Вышеупомянутый Петя вдруг шагнул на лестничную площадку, оказавшись нос к носу с Черновым, и плотно притворил за собой дверь.

– Давай проваливай отсюда, – велел он Чернову тихим и грозным голосом, – это моя баба, понял? И нечего шляться, твою мать, если не хочешь по роже схлопотать! А то я тебе мигом устрою! Со мной все братки местные за руку здороваются, так что чесал бы отсюда, козлина вонючая…

– Петя! – послышалось из-за двери. – Петя, ты с кем там разговариваешь?

– Да я ж сказал, что ко мне пришли, – с досадой проговорил в сторону двери грозный Петя. – Не, ты понял, блин, что тебе тут ловить нечего?

– Понял, понял, – ответил Чернов тоскливо и слегка прихватил Петю за шиворот, – я только одного не понял, дома она или нет.

На душе у него было погано. Так погано, как в тот самый день, когда он понял – из армии надо уходить или пропадешь. Тогда, приняв решение, он напился в стельку в каком-то замызганном кабаке, а потом проснулся в чужой постели и долго не мог сообразить, в чьей именно, и терзался угрызениями совести, и боялся Валю, и ненавидел себя…

– Мне ведь только поговорить, – преодолевая желание немедленно бросить Петю и уехать, объяснил Чернов, – поговорить только.

Петя беспорядочно молотил руками в сторону черновской физиономии, но Чернов был ученый, и до физиономии Петя достать никак не мог. Выпустить его тоже не было никакой возможности, потому что было ясно как день, что он моментально на Чернова бросится и завяжется идиотская подъездная потасовка.

То-то радости будет Саше Волошиной, предмету романтической черновской страсти, которая, оказывается, живет с Петей, черт бы побрал его тренировочные штаны и маманю в валенках!..

С Петей в правой руке Чернов вошел в квартиру, чуть не стукнув маманю по носу дверью.

– Мне Саша Волошина нужна, – повторил он в тоске, глядя, как открывается для вопля маманин рот, – она дома?!

– Ну конечно, я дома, – сказали за какой-то стенкой, и неожиданно распахнулась еще одна дверь, которую Чернов до сих пор не заметил. – Господи, что здесь происходит?! Вадим?!

– Мне бы поговорить с тобой, – сказал Чернов, придерживая, однако, Петю, – а меня что-то не пускают…

– Кто тебя не пускает?! Боже мой, Петька, ты опять бузишь?! Вера Семенна, да заберите вы его! До чего дошло! Вадим, отпусти его!

Чернов выпустил Петю и посмотрел на Сашу виновато.

– Я поговорить приехал, Саш…

Выпущенный Петька – ясное дело! – моментально кинулся в атаку. Чернов его перехватил, и атака захлебнулась.

– Вера Семенна! – крикнула Саша в отчаянии. – Да что ж это такое, в конце-то концов! Петька, черт тебя побери, угомонись сейчас же!

– Убива-а-а-ают, – тоненько, словно примеряясь, заголосила Вера Семенна, – лю-у-уди!!! Помоги-и-и-те!!!

– Нет, это невозможно! – Саша топнула ногой.

Чернов заметил, что она была в одних ярких шерстяных носочках, которые привели его в восторг. – Всем прекратить немедленно! Хватит!!

– Это моя баба! – прохрипел Петька, кося налитыми кровью глазами. – Ты понял, твою мать?!

– Петенька, – запричитала маманя, перестав голосить, – Петенька, на что она тебе?! Брось, Петенька, убьет он тебя, бандюган этот! Отступись!

Все это было так смешно, что Чернов тихонько хихикнул.

– Я тебя выпущу, – сказал он трепыхающемуся Петьке, – только если ты опять в драку не полезешь. Ну? Успокоился?

Придушенный Петька через силу кивнул, и Чернов раздал руку.