Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

– О господи, вы все еще здесь, – с отвращением пробормотала мать Сергея Мерцалова. – Леня, она плачет, и я никак не могу ее успокоить. Посмотри, пожалуйста, у меня в чемоданчике ампулы и шприцы. Быстрее же, Леня!

Леонид Андреевич метнулся в сторону холла, а Лидия Петровна Мерцалова приказала Андрею:

– Уходите. Вы же видите, что здесь происходит. Вы все равно никого не найдете. Мы не станем жаловаться и писать в вышестоящие организации, мы все понимаем. Считайте, что вы сделали все, что смогли, и убирайтесь.

Это Андрея позабавило.

– Спасибо за заботу, – сказал он вежливо. – С вашего разрешения я поговорю еще с Ириной Николаевной. И с вами.

– Вы что, не слышали ни слова?! – поразилась Лидия Петровна и крикнула: – Леня, ну скорее же! Я не разрешу вам ни с кем разговаривать. И сама не буду.

– Мне не нужно ваше разрешение, – холодно сказал Андрей. – Позвольте, я пройду.

– Слава богу, – не обращая на него никакого внимания, вскрикнула Лидия Петровна и вырвала из рук мужа небольшой щегольской саквояж. – Загляни потом, ладно?

Проводив ее глазами, Андрей вернулся на кухню.

Она странно вела себя, эта женщина. Как будто не она только что потеряла сына. Так хорошо владеет собой? Такой сильный характер?

Ему было неприятно, что она будет колоть чем-то Ирину Мерцалову.

Но это же глупость, сказал он себе. Глупость?

В дверь позвонили, и Леонид Андреевич, возникший было на пороге кухни, вновь исчез в сумрачных глубинах квартиры. Андрей вышел в необъятный коридор.

Сколько книг. И картин. И как все приспособлено для жизни. Как хорошо, как свободно, наверное, здесь было жить. И никто не смел ничем распоряжаться, кроме хозяина. И как в один день все изменилось.

– Ну что? – спросил из коридора быстрый мужской голос. – Как тут у вас? В институте просто конец света.

Леонид Андреевич что-то отвечал, слов Андрей не разобрал.

– А царевна Несмеяна? Рыдает? Ну конечно, рыдает, что же ей еще делать… А вы с маманей утешаете, значит? Понятно…

Дверь из холла широко, по-хозяйски распахнулась, и молодой мужчина в длинном плаще спросил с ходу:

– Вы кто?

– Майор Ларионов, – сказал Андрей. Ему становилось все интереснее и интереснее. – А вы, как я понимаю, Петр Мерцалов?

– Вы верно все понимаете, – сказал мужик и, стягивая плащ, прошагал мимо Андрея в комнату. – Садитесь, – пригласил он, простирая руку на диван, – потолкуем.

– Клава, что с рукой-то у тебя? – спросила заведующая озабоченно. Она пила чай и заедала его сладкой липкой конфеткой под названием “Коровка”. На вытертом до зеркального блеска столе перед ней лежали какие-то бумаги. Даже обедая, она работала и, даже работая, умудрялась замечать все, что происходило вокруг нее. Уникальная женщина.

– Ничего особенного, – улыбаясь от нежности к начальнице, сказала Клавдия. – У меня вчера вечером на лестнице вырвали сумку.

– Да что ты?! – ахнула Варвара Алексеевна, не донеся до рта остаток “Коровки”.

– Нет-нет, – заторопилась Клавдия. – Это просто удивительно, но все обошлось. Они мне ее вернули.

– Как вернули? – не поняла заведующая.

– Да так, вернули, и все. – Клавдия улыбнулась. – Через две минуты соседка на лестнице ее нашла, ну и позвонила мне в дверь. Я как раз рыдала около двери…

– Пустую вернули? – уточнила заведующая.

– В том-то и дело, что со всем содержимым! Правда, там содержимого было всего ничего – тридцать рублей денег, проездной и очки…

– Клава, ты рассказываешь какие-то сказки, – решительно сказала заведующая. – Точно у тебя из сумки ничего не пропало?

– Точно, – подтвердила Клавдия. – Я сама поначалу не поняла ничего. Все цело. Даже кошелек.

– Господи боже мой, – пробормотала заведующая, – ну и дела! А рука?

– У меня ремень был на руку намотан. Для верности. Ну… и дернули за кисть…

– Болит? – с сочувствием спросила заведующая.

– Болит, – призналась Клавдия.

Всю ночь эта распроклятая рука не давала ей спать. Ныла и ныла. Пришлось в конце концов прибегнуть к решительным мерам и помазать ее “Финалгоном”. Кисть сразу стала гореть, и пчелиный яд, составная часть этой дьявольской мази, к утру сжег всю кожу. Теперь рука выглядела так, как будто Клавдия некоторое время варила ее в кипятке. Но внутренняя – мышечная, как определила Клавдия, – боль немного утихла.

– Странная какая-то история, – задумчиво сказала заведующая и доела конфету. – Очень странная. Первый раз о таком слышу. Может, они тебя пожалели, увидев, какие богатства ты в сумке носишь?