Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники

– Лучше машина, – посоветовал Расул.

– …и договорюсь на завтра. До завтра успеем?

– Успеем. Они помолчали.

– Ты должен поехать, – вдруг заявил Расул, и Архипов посмотрел на него, – на моей машине. Твою они видели, мою нет. Ты поезжай и посмотри. Просто так. Кто привезет, на чем привезет. Куда повезет, когда не дождется. Кто с ней будет. Вряд ли ее одну отпустят. Я бы сам поехал, но я лучше в базах покопаюсь. У меня быстрей получится.

– Это точно.

Расул неторопливо поднялся и посмотрел на безупречные складки – не замялись ли. Со складками все было в порядке.

– Тогда я пошел, – сказал он. – Как это называется? “Путь к радости”?

– Точно. Вон, на карточке электронный адрес и телефон.

– Не нужен мне никакой адрес, – заявил Магомедов с невыносимым высокомерием. – Я тебе не студент третьего курса!

Примерно с полчетвертого Архипов сидел в засаде.

Место для засады – магомедовская “Мицубиси” – было идеальным. Стекла тонированные, вид устрашающий, просто так никто не подойдет.

Пару раз Архипов объехал вокруг входа-выхода метро – заплеванный пятачок, полный окурков, пакетов, бумажек, бабок в плащах с ведрами и мешками, наполненными семечками, пирогами с капустой, или дамскими кофточками на любой вкус. Еще стояли дядьки с тележками – “свежая пресса” и тетки с цветами – “купите букетик”.

Народу было не слишком много – вечерний час пик не наступил, а утренний давно прошел. Зев перехода время от времени выпускал жидкие струйки пассажиров, которые распахивали зонты и растекались к автобусам. Из-за дождя казалось, что наступила осень, которую Архипов ненавидел.

До осени еще далеко, попытался он себя утешить. Почти три месяца, вон сколько. Все еще впереди – хорошая погода, жара, солнце, горячий асфальт, радость жизни.

Ничего не получалось.

Лизавета дождь накликала, черт бы ее…

Архипов пристроился за каким-то автобусом так, что машину-крокодила было не видно, а заплеванный пятачок перед метро весь открыт.

Жаль, если автобус уедет.

Впрочем, уедет или нет, а разобрать снаружи, кто сидит в машине, нельзя. Он специально проверил это перед офисом, усадив в нее Макса Хрусталева. Макс от обилия дорогих иностранных машин, в которых ему за последнее время удалось посидеть или даже поездить, впал в некоторый столбняк, как и предрекал Владимир Петрович еще тогда, когда Макс не получил должной медицинской помощи, порезавши руку о нож.

Небо в тонированных стеклах машины казалось таким же свинцовым и грязным, как асфальт. Владимир Петрович вздохнул и от нечего делать понажимал на кнопки незнакомого приемника, а потом пересмотрел изрядную стопку компакт-дисков.

Тяжелого рока не было. Только джаз и этническая музыка.

Джаз Архипов не любил. Этническую музыку, как бы это сказать помягче, не понимал.

Надо было прихватить с собой Тинто Брасса. Ждать и маяться вдвоем не так трудно.

В спине крутилось веретенце. Архипов время от времени терся позвоночником о подушку и даже не понимал толком, помогает это ему или нет. Похоже, не помогало.

Прямо перед капотом прошлепала девчонка в длинном прозрачном плаще. Под плащом – джинсы, свитерок и портфель. Она была похожа на Марию Викторовну Тюрину в их первую встречу.

Архипов проводил ее глазами.

Пробежала грязная собака с обрывком веревки на шее. Архипов отвернулся и засвистел в такт приемнику. Он не мог видеть бездомных собак.

Сзади подрулила старая машина, именуемая в народе “копейкой”, неопределенного от старости цвета, из нее вылезло носатое лицо, ясное дело, “кавказской национальности”, и стало шустро таскать в салон какие-то ящики.

Что там у Расула? Добыл чего-нибудь?

Сам Владимир Петрович “добыл” имя Добромира и получил некоторое представление о структуре “Пути к радости”.

Имя Добромира его изрядно повеселило.

Анатолий Петрович Безсмертный, вот как его звали.

До превращения в родного брата Иисуса Анатолий Петрович имел украинскую национальность и многозначительную фамилию, которая так и писалась – через букву “з”.

Анатолий Петрович был, так сказать, фюрером этой маленькой партии. Герингом и Гиммлером, соответственно, числились Инга Евгеньевна Ставская и Сергей Борисович Ослов.

Последняя фамилия тоже Архипова порадовала. Он чувствовал свое неоспоримое, так сказать, априорное превосходство над человеком с такой фамилией.

Инга Евгеньевна занималась финансами. Сергей Борисович – идеологией.