Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники

Когда Архипов оторвался от компьютера, Кати в кабинете уже не было. Он немного подумал, потом взял трубку и набрал номер.

– Добрый день, – произнес он, когда ему ответили, – могу я поговорить с Масловым Евгением Ивановичем?

Там помолчали и сказали:

– Нет, не можете.

Архипов и сам знал, что не может, ибо уже вчера с Евгением Ивановичем поговорить было никак невозможно, но тем не менее ему удалось вполне натурально опечалиться:

– Это Грубин Леонид Иосифович беспокоит, нотариус. Вчера Евгений Иванович был у меня и просил копию одного завещания. Это касается некой организации. “Путь к радости”, если вам что-нибудь говорит это название. Евгений Иванович с ними работает.

На том конце провода ответили, что это как раз и есть “Путь к радости”, и Евгений Иванович работает именно у них.

Архипов быстро посмотрел – телефоны на визитной карточке принципиально не совпадали с телефонами, вывешенными на сайте.

– А вы не могли бы дать мне его электронный адрес, – попросил он нежно, – я бы копию прислал.

Адрес дали – тоже другой.

Ну что ж. Уже кое-что.

К тому времени, как в кабинет вошел Расул Магомедов, скучающий, томный, в необыкновенных ботинках и галстуке, Архипов осторожно влез во внутреннюю переписку компании “Эйч уай”, дочерней структурой которой был тот самый “Путь к радости”.

“Эйч уай” расшифровывалось, естественно, как “Help yourself”, что Архипов перевел так – спасение утопающих дело рук самих утопающих.

Несколько длинновато, но зато отражало суть.

– Звал? – издалека спросил Расул и к архиповскому столу не пошел, уселся в кресло у самой двери. Уселся и вытянул ноги в безупречных ботинках.

В необыкновенных безупречных носах тотчас же отразился свет многочисленных лампочек. Расул с удовольствием посмотрел, как блестят его ботинки, и снял невидимую пылинку с необыкновенно безупречной брючной стрелки.

Все эти маневры были проделаны так, чтобы Архипов их непременно заметил.

Архипов заметил.

Больше того – оценил.

Они работали вместе много лет и все эти годы играли в одну и ту же игру.

Архипов – как бы самодур-начальник, не дающий никакого простора творческому гению.

Магомедов – как бы творческий гений, едва выносящий самодура-начальника.

Архипов прямолинеен, несгибаем и силен. Победить его в открытом бою нельзя.

Магомедов хитер, уклончив и по-восточному сладкоречив. Объехать его на кривой – или даже на прямой! – козе невозможно.

Вдвоем они составляли идеальную пару.

Все самые главные стратегии, самые лучшие ходы, самые выгодные заказы они придумывали, осуществляли и добывали вдвоем. Вне конторы они никогда не дружили и ничего не знали друг о друге – как будто слегка опасались один другого.

На столе у Магомедова стоял потрет сногсшибательной красавицы в национальном костюме – правильное лицо, ровные брови, чистая кожа, темные глаза, подобные горным озерам. Архипова разбирало любопытство, и он спросил, не удержался.

“Это моя дочь, – ответил Расул с удовольствием и взял в руки портрет. – Всю зиму в Лондоне проучилась, а теперь к бабушке в Махачкалу уехала. Очень хорошая девочка, умница”.

Представить партнера в роли отца сногсшибательной красавицы Архипову было трудно – может, потому, что Расул года на два младше его, а у самого Владимира Петровича нет никаких детей, ни больших, ни маленьких. Этот портрет еще как будто отдалил их друг от друга, а теперь Архипову нужна помощь.

– Кать, принеси нам чего-нибудь, – попросил он в селектор. Ничего ему не хотелось. Но он не знал, как именно станет просить Магомедова о помощи, и еще понимал, что без него не обойдется.

– Ты что будешь, Расул?

– Кофе и боржоми.

– Ты бы лучше сел поближе, – попросил Архипов, сердясь от неловкости. – Что ты как в гостях, ей-богу!

– Я и есть в гостях, – ответил Магомедов ласково. – Я в своем кабинете дома. А в твоем всегда в гостях.

Тем не менее поднялся, неторопливо приблизился к архиповскому столу, вытащил стул и сел.

Вошла Катя с очередной порцией кофе. Архипов подождал, пока она выйдет, проводил глазами узкую спину и решительно произнес:

– Мне нужна помощь.

Магомедов ничего не ответил и ни о чем не спросил: Восток дело тонкое! Вытащил сигареты, золотую тяжелую зажигалку, прикурил и блаженно прикрыл голубые голливудские глаза.

Достал мобильный телефон, нажал кнопку и долго не отпускал – выключил.

Архипов понял это так – я готов слушать очень внимательно. Давай.