Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги

Перед зеркалом, наводя макияж, сидела Долли. На ней был халат из красного шелка, чуть распахнувшийся, так что я имел возможность созерцать ее великолепные ноги в нейлоновых чулках.

На столике перед ней в окружении косметики стояла початая бутылка джина и бокал, наполовину наполненный либо джином с содовой, либо чистым джином, на глаз определить было невозможно.

Она не оглянулась, так как имела возможность видеть мое отражение в зеркале.

— Я так и подумала, что это вы. Как насчет выпить? Где-то у меня был второй бокал.

— Благодарю, не надо. Сегодня я пью только виски. В общем-то я хотел угостить вас.

Она приблизилась к зеркалу, смахнула кисточкой пудру с темных бровей.

— Чего ради?

Мне показалось, что она уже прилично на взводе.

— Понравилось исполнение вами песен, вот я и решил, что бутылка шампанского за доставленное удовольствие будет в самый раз. — Я внимательно наблюдал за ней. — К тому же хотел поговорить с вами.

Она сделала пару глотков, и по тому, как ее передернуло, я понял, что в бокале чистый джин.

— Но я вас совершенно не знаю.

Глаза ее подернулись дымкой, что указывало на сильную степень опьянения, но она еще соображала, что говорит и что делает.

— Мое имя Честер Скотт. Живу и работаю в этом городе.

— Скотт? — Она замолчала, как бы пытаясь что-то вспомнить. — Честер Скотт? Где-то это имя я уже слышала.

— Надо же…

От усилий вспомнить она даже наморщила лобик.

— Да-да, слышала… Так вам понравилось мое исполнение… Не угостите ли сигаретой, мистер Скотт?

Я протянул ей сигарету, щелкнул зажигалкой, потом закурил сам.

— Пели вы достаточно профессионально, но оформление никуда не годится.

— Знаю. — Она выпустила дым к потолку, потом сделала пару глотков джина. — Вы слышали, какие были аплодисменты? Можно подумать, они аплодировали в перчатках.

— Это не тот сорт публики.

Она сделала капризную гримасу.

— Если актер чего-нибудь стоит, он заведет публику любого сорта, — уверенным тоном отрезала она и вновь повернулась к зеркалу, чтобы заняться своим лицом. — А что вы делали на пляже утром? Только не говорите, что приехали туда искупаться. Не поверю.

— Просто любовался видом океана. А с чего это вы вдруг собрались замуж за полицейского?

Она медленно повернула голову. По блеску ее глаз было видно, что она вот-вот слетит с катушек.

— А вам какое до этого дело?

— Никакого. Но все же странно, что такая женщина, как вы, и вдруг согласилась быть женой рядового копа.

Губы ее искривились в саркастическую улыбку.

— Это был далеко нерядовой коп?

— Не рядовой? — Я наклонился вперед, чтобы стряхнуть пепел в стоявшую на столике пепельницу. — В каком же смысле?

Прикрыв рукой рот, она икнула.

— У него водились деньги. — Она поднялась и нетвердой походкой прошла за ширму. — А у вас имеются деньги, мистер Скотт?

Я чуть развернул стул, чтобы держать в поле зрения ширму. Она сняла халат и бросила его прямо на пол.

— Кое-какие имеются, но не очень большие, к сожалению.

— Единственная вещь, которая что-то значит в жизни, — деньги. И если кто-то утверждает, что это не так, он лжет. Они говорят, что самое главное в жизни здоровье и вера. Ерунда! Деньги — вот главное. — Я с интересом слушал этот странный монолог. — И если их у вас нет, можете смело идти в ближайший супермаркет, покупать веревку, подходящий камень найти несложно, и прыгать с моста в реку. Без денег вы никто. Вы не сможете найти приличную работу, не сможете ходить туда, куда вам нравится. Жить там, где живут приличные люди. Общаться с достойными людьми. Без денег вы всего лишь человек из толпы, а быть им — низшая форма существования. Я в этом уверена.

Она появилась из-за ширмы. Все то же красное шелковое платье выгодно подчеркивало ее формы. Долли прошла к туалетному столику и занялась прической.

— Вот уже десять лет я занимаюсь этим бизнесом, если это можно назвать бизнесом, — продолжала она, расчесывая волосы. — Кое-какие способности у меня имеются. И не думайте, что это я придумала. Так утверждает мой окончательно спившийся импресарио, который присосался ко мне, потому что ему не из кого тянуть деньги. Но способностей у меня кот наплакал, это я понимаю. А раз так, то и гонорары такие, что курам на смех. Так что, когда появился этот краснорожий полицейский и стал приударять за мной, я не возражала, так как сразу почувствовала, что у него водятся баксы. На западном побережье нет ни одной коробки, где бы я не работала за эти десять лет, и предложения переспать или стать постоянной любовницей сыпались на меня как из рога изобилия, но еще никто не предлагал мне стать его законной женой. И вдруг появляется этот коп. Он груб, жесток и страшен, как смертный грех, но по крайней мере он хотел на мне жениться. — Она замолчала, чтобы сделать еще пару глотков напитка. — И у него водились баксы. Он делал мне дорогие подарки. — Нетвердой рукой выдвинув ящик туалетного столика, она вытащила золотую пудреницу и продемонстрировала мне. С первого взгляда становилось ясно — вещь дорогая с внушающим уважение количеством мелких бриллиантов на крышке. — Эту игрушку подарил мне он и, что отрадно, совсем не ждал, что я тут же прыгну к нему в постель. После этого он подарил мне беличью шубку, а моя юбка все еще оставалась на мне. Между прочим, он обещал, что как только мы распишемся, он подарит мне норковое манто. — Она умолкла, чтобы налить очередную порцию. Я внимательно слушал. Было ясно, что она не пустилась бы в подобные откровения, если бы не была в изрядной степени подпития. — У него было бунгало в Палм-Бич, да еще какое! Терраса с видом на океан, комнаты меблированы по последнему писку моды. В одной, например, был стеклянный пол и подсветка снизу. Да если бы он не погиб, я бы вышла за него замуж, хотя он был груб, как медведь, приходил сюда прямо в форме, водружал ноги на стол и называл меня куклой… Но нет счастья на свете. Он оказался настолько нерасторопен, что угодил под машину какого-то лихача. Что случилось дальше, вы знаете. — Она допила джин, содрогнулась, поставила бокал на столик. — Он оказался настолько глуп, что когда он и Арт Галгано… — Она вдруг замолчала, пытаясь сфокусировать на мне свой взгляд. — Чего это я вдруг разболталась? И что на меня нашло?