Наталья Тимошенко - Галерея последних портретов

Родители еще пытались задавать им какие-то вопросы, но Саша решила, что поговорит с ними потом. Потом, если еще сможет.

Изредка бросая быстрые взгляды на Войтеха, разговаривающего по телефону с Невом, она прислушивалась к его тихому голосу и вспоминала, когда в последний раз была на даче.

Наконец Войтех убрал смартфон от уха и посмотрел в его потухший экран, о чем-то думая. Саша еще немного нажала на педаль газа, теперь твердо уверенная в том, что с пассажирского сиденья не видна стрелка спидометра, и Войтех не сможет оценить ее реальную скорость.

– Что говорит Нев? – поинтересовалась она.

Войтех убрал смартфон в карман и только потом ответил:

– Говорит, что мы вполне можем иметь дело не с проклятием как таковым, а с последствиями не слишком успешных экспериментов с магией кого-то из твоих предков.

– Почему? – Саша нахмурилась, глядя на дорогу. Уже совсем стемнело, трасса по традиции освещалась плохо, поэтому приходилось тщательно следить за тем, чтобы кто-нибудь из деревенских жителей, уже успевших отметить субботний вечер, не бросился под колеса.

– Потому что самоубийство – не характерный способ окончания жизни при проклятии. Обычно проклятые люди сгорают от неизвестной болезни или погибают в результате несчастного случая. То есть причина так или иначе внешняя. Наш ученый приятель долго пытался объяснить мне это на аналогии с плетением сети, – Войтех криво улыбнулся, вспоминая вдохновленный монолог Нева. – Якобы проклятие – словно сеть, которая плетется под конкретного человека, а потом набрасывается на него «сверху». Запутавшись в сети, он постепенно погибает, как рыба, попавшаяся в нее. Но сеть эту можно снять. «Сжечь», как он выразился, тогда человек останется жить. Родовое проклятие от индивидуального отличается только тем, что на каждого новорожденного набрасывается новая сеть. – Войтех замолчал, покачав головой. Даже для его открытого всему аномальному сознания это казалось своего рода сказкой. – В твоем случае все немного иначе. Тобой что-то пытается управлять. Демон или злой дух. Он либо живет в тебе, притаившийся, либо присутствует рядом. Кстати, это объяснило бы, почему на тебя напал Голем.

– Запрограммированный на то, чтобы вобрать в себя зло, он почувствовал его во мне? – предположила Саша, не глядя на Войтеха, только крепче сжимая руль.

– Он был запрограммирован на диббука, но вполне мог среагировать на тебя по ошибке. Когда он понял свою ошибку, он тебя отпустил. При этом твой кулон раскалился, что могло быть связано с активностью той сущности, которая тебя преследует.

Саша внезапно рассмеялась. В тишине и темноте салона автомобиля – они только что свернули с трассы на проселочную дорогу, которая с двух сторон была окружена лесом без единого фонаря, – это прозвучало не весело, а скорее зловеще, как смех человека на грани истерики.

– Знаешь, когда в аэропорту ты сказал, что надеешься все же рано или поздно выяснить причину, по которой он напал на меня, я не думала, что выяснишь так быстро, – призналась Саша, все еще смеясь. – И уж точно не думала, что это будет такая причина.

Войтех покосился на нее, в его взгляде читалось беспокойство, но он так ничего и не сказал на это, предпочтя вернуться к тому, что говорил Нев.

– Нев считает, что одна из женщин в твоем роду могла призвать что-то сверхъестественное, пообещав ему взамен свою жизнь или душу, а потом пошла на попятную. Подобного обмана эти сущности не прощают.

Саша наконец перестала смеяться, о чем-то задумавшись.

– Ну, хорошо, пообещала, обманула, – уже серьезно сказала она. – Но ведь она давно умерла. И тот, кому она пообещала, давно забрал и ее жизнь, и душу, если хотел. При чем тут все остальные?

– Все остальные были бы ни при чем, если бы она не обманула. Возможно. Потому что даже Нев, хоть он и испытывает явный интерес к подобным силам, считает их… нечестными. Они всегда забирают больше, чем просят, а дают меньше, чем обещают. Когда же речь заходит об обмане со стороны смертных, они становятся еще и мстительными.

– Мне все равно кажется это странным. Мы ведь уже решили, что первая владелица кулона, Елизавета, которую я видела во сне, получила кулон, как и все мы, в четыре года. Неужели четырехлетний ребенок мог что-то задолжать темным силам? Какой такой ритуал она могла проводить в этом возрасте?

Войтех какое-то время молча смотрел через лобовое стекло на темную проселочную дорогу, которую выхватывали из темноты фары, сначала формулируя свое предположение, а потом пытаясь высказать его без заметного отвращения.