Элиз Тайтл - Ромео

— Джон ждет Деннисона в его квартире. И несколько человек сейчас направляются к нему в офис на случай, если он прежде объявится там. А пока мне нужно выслушать вас, Сара. Только не здесь.

— Не вздумайте везти ее сейчас в какой-нибудь каземат для допроса, — запротестовал Берни.

— Я живу на Лагуна-стрит, это в десяти минутах езды отсюда, — сказал Вагнер, обращаясь к Саре. — Я приготовлю вам чаю, и мы сможем поговорить. — Он покосился на Берни. — Если вы тоже хотите поехать с нами, я не возражаю.

— Все будет хорошо, Берни. Не волнуйся.

— Ты сегодня ночуешь у меня? — спросил Берни.

— Посмотрим, как сложится ситуация, — ответил за нее Вагнер. — Я думаю, будет лучше, если Сара останется в отеле под присмотром полиции. Уверяю вас, мы позаботимся о ее безопасности.

Сара подумала об Аллегро, о том, как он клялся беречь ее.

Сара посмотрела вверх, на свинцовые облака, грозящие пролиться дождем. Вагнер помог ей выйти из машины, когда они подъехали к жилому дому на Лагуна-стрит.

— Забавно, — сказала она. — Все лето стояла такая чудная погода. А после убийства Мелани мне кажется, что каждый день идет дождь.

— Я знаю одну прелестную песенку, в которой обещают, что завтра непременно выйдет солнце, — шутливо произнес Вагнер.

Она улыбнулась.

— Вы славный парень, Вагнер.

— Да-да. Все так говорят.

Он провел ее в подъезд, и они поднялись по лестнице к его квартире.

— Красиво. — Сара прошла в гостиную с выбеленными стенами, с серым тканым ковром на полу. Жалюзи были приподняты, и из окна просматривался парк Лафайет.

Она почувствовала себя законченной неряхой, мысленно сравнив кавардак в своей квартире со стильной обстановкой и безукоризненной чистотой жилища Вагнера. Даже в огромных размеров пепельнице, что стояла на журнальном столике, не было ни одного окурка, хотя в комнате и витал запах сигаретного дыма. Удобная мебель — широкий диван, низкий кофейный столик из черного лакированного дерева, пара кресел с плетеными спинками и пестрыми подушками на сиденьях — явно была приобретена в соседнем квартале — японском. Картин на стенах не было, единственным их украшением служило огромное, прямоугольной формы зеркало в серебряной раме, которое висело над камином и сияло так, будто им еще ни разу не пользовались.

— Вы давно здесь живете? — Сара намеренно выбрала отвлеченную тему для разговора. Она еще не была готова вернуться к подробностям ужасающей стычки с Деннисоном. И не хотелось вновь предаваться мучительным сомнениям насчет Джона, которые тот посеял в ее душе.

— Около полугода. Даже не успел как следует все обставить. Так, купил самое необходимое. Не хватает женского тепла, да?

— У вас очень чисто.

Вагнер усмехнулся.

— Это потому, что я здесь редко появляюсь. Пожалуй, я пойду заварю чай, а вы пока отдохните. Когда будете готовы, расскажете, что произошло у вас с Деннисоном. — Из машины Вагнер уже успел позвонить своему партнеру. Неудивительно, что Аллегро не застал психиатра ни дома, ни в офисе. Полицейские активизировали поиски.

Вагнер отправился на кухню ставить чайник.

— Вы живете один? — крикнула она.

— Да. Несколько месяцев я прожил в Беркли с одной женщиной, но потом она решила, что жизнь с полицейским — не для нее.

— Извините. — Она сложила руки на груди. Послушала, как бьется сердце.

— Не стоит извинений! — крикнул он в ответ. — Нельзя сказать, чтобы мы были созданы друг для друга.

Через несколько минут он вернулся с парой дымящихся чашек.

Сара устроилась в кресле. Поставив чашки на кофейный столик, Вагнер сел рядом, в другое кресло, и достал из кармана портативный магнитофон.

— Может, не будем откладывать этот момент? Поговорим прямо сейчас? — мягко предложил он.

Она начала нерешительно. Трудно было пересказывать то, что она узнала о сексуальной жизни Деннисона с Мелани. С другой стороны, какой смысл был в том, чтобы скрывать это от Вагнера? Он уже читал выдержки из дневника Мелани.

— Он клянется, что невиновен, — сказала она. — Говорит, что пробыл с Эммой всего лишь час. Что она кого-то ждала. Ромео, как считает Билл.

— Разумеется, — саркастически заметил Вагнер.

— Возможно, он и прав. Я не знаю. Мне показалось, что больше всего он обеспокоен своей драгоценной репутацией. А это не совсем вписывается в мое представление о Ромео.

— А каким вы его себе представляете?

— Я думаю, что Ромео одержим навязчивой идеей. Соблазнить. Надругаться. Получить удовлетворение. Все остальное для него неважно.