Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Я давно не получал мейлов от предполагаемого убийцы, из чего сделал вывод, что он мог перейти на бумажные письма. Только это и заставило меня еще раз пересмотреть содержимое коробки. С первого взгляда на конверт я определял, стоит ли его вскрывать, – я для этого достаточно опытен.

В результате около дюжины писем я отложил в сумку с ноутбуком, которая лежала рядом со мной на переднем пассажирском сиденье. Остальные вместе с коробкой выбросил в обнаружившийся за бензозаправкой мусорный бак. После чего снова взял курс на Гётеборг.

Англичанин захотел встретиться в пабе «Паддингтон», что на Санкт-Паулигатан, 1.

Это почти wasteland. Пустошь.

Так далеко я заезжал лишь раз, когда только купил GPS и столь плохо его запрограммировал, что отклонился от шоссе в неизвестном направлении. Я долго блуждал возле какого-то Ульскрукена, прежде чем, ориентируясь на парк аттракционов с «американскими горками», выбрался оттуда через Лисеберг, Готиа-Тауэрс и «Гамла-Уллеви» – непонятно почему так названный совершенно современный стадион.

Сразу после Буроса солнце скрылось за тучами, а когда я поворачивал на Ландветтер, в ветровое стекло снова хлестал дождь, и в воздухе пахло осенью.

В памяти всплыли изображения англичан из книжек моего детства: элегантные, подтянутые, непременно в котелках и с зонтиками в руках, если, конечно, они не были солистами «Роллинг стоунз». Они разговаривали на той разновидности английского языка, которую называют королевской, и были джентльменами до мозга костей.

Тогдашний англичанин был продуктом двух мировых войн и послевоенной нищеты, нынешний – современного изобилия и нездоровой пищи. Рommes frites [26] Картофель фри (фр.) . , чипсы, бекон и несколько литров пива в день – в результате все население поголовно страдает избыточным весом. А с утонченностью было покончено, когда первые футбольные фанаты, высадившись на континенте, разбили стекла в витринах магазинов и помочились в фонтаны.

Не могу похвастаться, что знаю гётеборгские пабы, но два-три, в которые заходил на Авевине [27] Центральный проспект в Гётеборге. , показались мне отвратительными. Из разряда тех, что называют плескальнями и где плещут в лучших английских традициях или, скорее, даже в ирландских.

Именно ирландские пабы стали у нас настолько популярны в последнее время, что любой швед считает себя экспертом по «Гиннессу», даже если выговаривает это слово далеко не с первого раза.

Но англичанин, поджидавший меня в «Паддингтоне», пил не «Гиннесс». Он сидел за маленьким столиком в глубине зала с чем-то больше похожим на пинту «Битера». Собственно, я не знал, кто это, пока он не помахал мне.

Он узнал меня, потому что видел по телевизору.

Англичанин оказался совсем не толстым, скорее крепким, с темными короткими волосами. Высоко закатанные рукава рубахи открывали предплечья, сплошь покрытые татуировками, значение которых я мог истолковать лишь предположительно. Меня не удивило, что во рту у него сильно недоставало зубов, а те, что сохранились, производили отталкивающее впечатление – всем известно, что англичане панически боятся дантистов.

– Закажи себе «Битер», – посоветовал он. – Пиво здесь настоящее, не сравнить с мочой, которую продают в пабах на Авенине.

Я попросил минеральной воды, рискуя получить бутылкой в лоб. Оно и понятно: бармен, гордящийся богатейшим ассортиментом пива самых экзотических сортов, мог воспринять такой заказ только как оскорбление. Даже по другую сторону Е6.

Информатор представился как Джимми. Он нервно постукивал по своему бокалу, и я заметил, что у него изгрызены ногти. На всех пальцах, кроме указательного правой руки. При этом его белая футболка была безупречно чистой, без надписей и картинок и аккуратно заправлена в голубые джинсы.

– И что ты имеешь мне сообщить? – начал я.

– А сколько дашь?

– Все зависит от того, что ты скажешь.

– Мне не нужны подачки.

– Никто не станет покупать у тебя кота в мешке, пойми. Для начала я должен убедиться в том, что информация представляет для нас хоть какую-то ценность.

Он помрачнел и поднялся из-за столика. Потом вернулся с новой пинтой, сел и начал рассказывать:

– В тот вечер я работал сверхурочно. По-черному. Копы никогда до меня не докапываются, потому что я не люблю бумаг. За меня числится мой приятель. – Он вздохнул. – Так вот, каждый имеет право расслабиться. А англичанину для этого не нужно даже пива. Достаточно сказать: «Cheers, mate!» [28] Привет, друзья! (англ.) – и ты везде дома. Но в тот вечер политик успел наклюкаться еще до того, как вошел в зал. Он взял виски, не помню, какой именно. Я не интересуюсь такими вещами, если мне не наливают. Он сидел один за столиком рядом с дверью. Я протирал бокалы, когда увидел другого. Этот вошел с улицы и, судя по всему, хорошо знал, чего хочет. Он был в черных очках, и взгляд такой, словно стекла запотели. В тот вечер на улице лило, совсем как сейчас, как каждый день в этом чертовом Гётеборге.