Колин Маккалоу - Блудный сын

Им пришлось выслушать эту ужасную речь об откормленном тельце, неприятные замечания по поводу отсутствия некоторых жен Танбаллов — настоящий монстр! Некоторые пряди волос Давины, как подумала завороженная Милли, походили на шевелящихся змей — разве это не головы с раздвоенными языками? Да эта женщина сама говорит раздвоенным языком!

Первым блюдом подали иранскую икру.

— Конечно, русская была бы лучше, — сказала Да — вина, демонстрируя, как нужно есть это блюдо, — но эта тоже из каспийских осетров малого посола. Какие глупые правила диктует холодная война! Ни русской икры. Ни кубинских сигар. Чушь!

«Мне и иранская икра очень нравится», — думала Милли, намазывая хлеб густым слоем сметаны; рубленое яйцо с луком имели дурную привычку сваливаться с бутерброда, а она не хотела потерять ни единой крошечной черной икринки.

— Настоящее блаженство! — сказала она Музе Маркофф.

— Разве Давина не восхитительна? — спросила в ответ Муза, когда тарелки были унесены. — Даже наличие Уды — совершенной экономки — это подтверждает. Все здорово изменилось в джунглях Танбаллов, когда Давина вышла замуж за Макса.

— Муза! Откуда у вас такое удивительное имя? — поинтересовалась Милли.

— Отец увлекался классической литературой. Он был старшим доцентом в Чаббе, бедолага. Без шансов на повышение. Всегда только старший доцент, но никак не профессор.

— И какие же изменения произошли у Танбаллов, Муза?

— Увлеченность русскими корнями. Я всегда думала, что Танбаллы из поляков, но Давина сказала, что они русские.

— Это так же верно, как и то, что эра Маккартни позади.

Муза поморщилась и погладила свой огромный живот.

— Слишком жирная еда для первого блюда. Моя печень не любит жирную пищу. Как думаешь: жареная телятина не окажется чрезмерно жирной? Со слов Давины я поняла, что она просто плавает в жире.

— Нет, вовсе нет, — с улыбкой ответила Милли. — Откормленный теленок — это образное выражение, ну… вроде «жалкие объедки». Жареная телятина совсем не жирная, уверена.

Так и было. Телятина оказалось приготовленной просто, но безумно вкусно: тончайшие кусочки розоватого мяса под густым соусом, больше напоминающим гарнир из мятой картошки, тушеных брокколи и стручковой фасоли. Милли отметила, что Муза ест блюдо с истинным удовольствием и даже не думает жаловаться на свою чувствительную печень.

Когда Милли услышала разговор Джона и Макса о Мартите, многие части головоломки встали на свои места. Судя по словам Давины, та довольно усердно старалась опровергнуть историю Джона — и о каком кольце она говорила? Ведь даже после телефонных разговоров Максу пришлось задействовать юристов — Давина буквально стояла у него над душой. Этим двум бедолагам предстоят непростые времена…

Милли взглянула на Давину: вся голова в змеях. Если посмотреть им в глаза, можно превратиться в камень.

Что же с Эмили, мучительницей матери Джона? Отсутствует, потому что живет своей жизнью, а не из — за бывших прегрешений. Прошедшие годы сгладили бы любые обиды, она ведь оставалась женой Вала и матерью Эвана. Эван… Что он чувствует, когда его доля наследства раз за разом становится меньше? Правда, вчера ночью Джон сказал им, что не имеет ни желания, ни намерений вступать в семейное дело.

Возможно, Танбаллы еще не знают, насколько богат Джон и как мало он нуждается в чьей — либо доле после полученного от Уиндовера Холла наследства. Похоже, Давине нравится поддевать Эвана — достаточно вспомнить замечания по поводу его жены.

«О, Джон, Джон, как же мне тебя жаль!» — безмолвно воскликнула Милли.

Вскоре принесли торт.

— Уда испекла его собственноручно! — нахваливала Давина, потрясая змеями. — Каждый слой не толще пяти миллиметров, и прослойки из сливочного крема тоже — пять миллиметров. Он пропитан ликером «Гранд Марнье». Глазурь наверху сделана из доведенной до кристаллизации воды с сахаром, превратившейся в прозрачную янтарную пленку. Сам торт символизирует те годы, что Джон был не с нами, а янтарная глазурь сверху, которая потрескается прежде, чем прошлое съедят, — сегодняшний вечер. Пробуйте, друзья мои, пробуйте!

— Минутку, Вина, дай мне одну минутку! — воскликнул Макс, поднимаясь. — Сперва я хочу предложить вам поднять бокалы за доктора Джима Хантера, чья книга, если говорить вкратце, о нуклеиновых кислотах и их значении в философском смысле, будет выпущена издательством Чабба, для которого мы печатаем вот уже больше двадцати лет. Его бывший глава Картер уверял меня, что книга станет бестселлером. За Джима Хантера и его восхитительную и заставляющую задуматься книгу, за «Бога спирали»!