Нина Васина - Правило крысолова

— А можно сначала отвлечься, а потом, если не поможет, напиться?

— Запросто! — обрадовался Лом. — Ползи назад! Я поведу, потому что это — сюрприз.

Он сел за руль, а я устроилась сзади рядом с его видеокамерой.

Минут через сорок, убедившись, что мы выехали из Москвы и катим по загородному шоссе, я осмотрела клочья своей блузки и поинтересовалась, не стоит ли ради впечатляющей развлекаловки все-таки переодеться?

— Наплюй, — успокоил Лом. — Если будет неудобно, просто разденешься.

Как ни странно, эти слова меня совершенно успокоили, и я продремала еще минут двадцать. В любом другом состоянии я должна была бы сильно удивиться, обнаружив, что Лом привез меня за город в дом фермерши, которая сдает нам в аренду Мучачос. Я однажды забирала парочку с ее фермы и сразу узнала странной архитектуры дом с обложенным крупными камнями цоколем. Но в этот вечер я только флегматично поинтересовалась у Лома, не передумал ли он и не за черным ли кабанчиком мы приехали?

Нагрузив на себя видеокамеру и дорожную сумку, он повел меня к дому, поддерживая за талию.

— Какой, к черту, кабанчик! — возбужденно прошептал Лом мне в ухо, пока я брела, спотыкаясь, потому что мои бедные ноги отказывались участвовать в развлечении, хоть умри! — Лебеди!

— Лебеди?..

— Белые-белые лебеди прилетели!

— Куда?

— На пруд, — радостно кивнул Лом.

— Откуда ты знаешь?

— Она мне позвонила. Мы же договаривались, чтобы сразу звонила, когда прилетят, ты что, забыла?

— А… Спасибо, конечно, большое, но мне бы помыться…

— Это входит в развлечение, — заверил Лом.

Усадив меня на лавочке, Лом пошел договариваться с хозяйкой. Он выглянул на секунду из окна веранды:

— Ахинея, тут спрашивают, что ты будешь есть? Печенку или рыбу?

Я быстро зажала ладонью рот и на всякий случай, если в желудке еще что-то осталось после рвоты в отделении милиции, огляделась, куда можно эти остатки выплеснуть.

— Понятно, не волнуйся, — успокоил меня Лом и сообщил хозяйке:

— После бани!

Вышла женщина, и я не сразу узнала ее в вечерних сумерках. Остановилась рядом, присела, рассмотрела меня, покачала головой, поцокала языком.

— А можно без бани? — На меня вдруг накатила жуткая усталость и тошнота. Не надо было Лому говорить про печенку и рыбу. — Можно я здесь полежу? У вас найдется одеяло?

Ничего не ответив, она ушла в дом и сразу вернулась с теплым халатом под мышкой и веником. Прошла мимо. Я пожала плечами. Тут по ступенькам спустился огромный мужчина, ни слова не говоря, наклонился, просунул руку под мои коленки и легко подбросил меня вверх. Самое смешное, что он нес меня не как Ладушкин недавно — двумя руками и в положении лежа. Нет, он посадил меня на сгиб руки, как сажают маленьких девочек, и мне осталось только обхватить его за шею и рассмотреть лицо вблизи. Возле деревянной бани, чтобы пройти со мной в двери, он перебросил мое тело под мышку, так что я повисла вниз головой, а руками от неожиданности ухватила его за холщовые брюки у щиколоток.

— Клади на лавку, сынок, — приказала невидимая мне из другого помещения женщина. — Я сейчас ее раздену. Приходи забрать через часок.

В лицо пахнул свежий запах горячих трав и старого мокрого дерева.

В соседнем помещении стоял нестерпимый жар. Я рванула было обратно, но хозяйка подтолкнула меня сзади и кивнула на третью ступеньку-полку.

— Ложись, не пожалеешь!

Стараясь осторожно дышать, я легла, с опаской глядя на два веника в ее руках.

— Что же творится с нашими органами, а? — С этими словами голая женщина от души отходила меня несколько раз по спине.

— Ай!

— Вот именно — ай! — Теперь она просто гнала воздух, не прикасаясь ко мне. Я закрыла рот и нос ладонями. — С девочками воюют, кобели поганые!

— Ай!

— Что ж это за милиция, которая бьет девочку в лицо! А? Что? Что, я тебя спрашиваю?!

— Ай-я-яй!

Лучше бы она не спрашивала, потому что каждый сердитый вопрос подкрепляла хлестким ударом по моей спине. Минут через десять я потеряла всякую способность кричать и думать. Расслабившись, можно было представить некий вариант одновременного ада и рая, мокрой жгучей пустыни. Или заблудившийся караван, влажную ночь, выжигающую огнем дыхание, но это если тебя не окатывают попеременно то холодной, то горячей водой.

— Поворачивайся.

Я осторожно переворачиваюсь на спину и вижу над собой близкий — рукой дотянуться — потолок темного дерева и пучок травы, свисающий с него. Теперь мне видны и камни, похожие на крупные морские голыши, лежащие на раскаленной решетке каменки внизу. Хозяйка выплескивает на них воду из ковшика, радостно потрясает вениками в накатывающем густом пару: