Нина Васина - Правило крысолова

— Хватит уже, — перебиваю я Ладушкина. — Скажи что-нибудь интересное.

— Я у твоего подъезда. Можно подняться?

— Нельзя. Я устала.

— А я уже при исполнении и спрашиваю так, для проформы. Так что, Инга Викторовна, не отлучайтесь из квартиры, уже бегу.

Иду к двери, распахиваю ее и с удивлением слышу, что действительно бежит по ступенькам! Пожалуй, инспектор восстанавливается быстрее зашибленного им попугая. Попугай еще не летает.

— Все в сборе, — потирает Ладушкин руки. — Садитесь. Рассказывайте.

Я и дети молча смотрим на инспектора. Стоим.

— Ну что же вы. Разве мы не друзья? Разве нас всех вместе не облила поносом поганая обезьяна? Сообща преодоленные трудности укрепляют дружбу!

— Вкусная была дыня, — заявляет Лора, прищурившись, — а вообще, я вас плохо помню, дяденька!

— Зато я тебя запомню на всю жизнь, — трогает Ладушкин свой нос.

От всех его увечий остался небольшой пластырь на лбу. Ищу глазами попугая. Не нахожу. Хорошо, конечно, если он только спрятался при звуках голоса инспектора, а не сидит в засаде, чтобы внезапно напасть.

— Мальчики-девочки, — спрашивает Ладушкин, заискивающе поглядывая на детей, — а вы вообще гулять ходите?

— Они никуда не пойдут. — Я обнимаю Лору и Антона за плечи. — Одни — никуда!

— Но где-нибудь вдвоем нам можно уединиться?

— Выбирай, кухня или ванная?

— Кухня, — сразу же решает Ладушкин.

— А я очень умная и много всего знаю, — предлагает Лора свое присутствие.

— Не сомневаюсь! — Инспектор захлопывает перед ней дверь кухни.

Он проводит ладонью по столу, оглядывается в поисках тряпки, не находит и протирает стол полотенцем. Открывает портфель, достает бумаги, ручку и калькулятор.

— Садитесь, Инга Викторовна. Мне предлагается табуретка рядом с ним. Вздыхаю и сползаю спиной по стене на пол.

— Спасибо, мне так удобнее.

— Если вы поможете следствию и обнаружите, где находятся деньги ФКА, то получите вознаграждение в размере восемнадцати процентов от суммы, — объявляет Ладушкин.

— Если я обнаружу, где находятся эти деньги, я получу их все.

— Зря, — осуждающе смотрит на меня Ладушкин. — Ничему-то мы не учимся, выводов из сложившейся ситуации не делаем, ну почему мы такие бестолковые, а?

— Уж какие есть!

— А сколько людей уже погибло, считали? Вы что думаете, они были глупее вас?

— Они были воины, а Руди прятал деньги с расчетом на будущее. А будущее у нас, лонгобардов, обеспечивают хранительницы очага.

— Ну и что? На какое будущее? — не понимает Ладушкин.

— В роду осталось двое мужчин. Мой отец не в счет. Дедушка Питер и сын Ханны Антон. Если моя тетка, исключительный воин, не смогла найти эти деньги, значит, Руди хотел, чтобы она их не нашла. — Я задумываюсь, вытягиваю ноги, расставляю в стороны и шевелю пальцами. — А это значит… Он не мог их запрятать так, чтобы вообще никто не нашел, правильно?

— Не правильно! Случай, дорогая Инга Викторовна, может играть большую роль в этом деле.

— Поставьте себя на его место. Вы прячете деньги, скорей всего это вклад в банке. Вы не можете не учитывать реального фактора своей внезапной смерти, значит… Значит, кроме вас, должен иметь возможность снять эту сумму в любой момент кто-то еще, кто об этом до определенного времени знать не должен. — Я задумываюсь.

— Тогда я вас огорчу: это будете не вы, не ваша бабушка, не ваша мать, не ваш отец и не дети!

— Почему?

— Потому, — азартно объясняет Ладушкин, — что на все перечисленные мною имена нет ни одного вклада ни в одном банке мира! — Он победно смотрит на меня. — Хотя на имя Рудольфа Грэмса денег тоже нет.

— Конечно, это должен быть анонимный вклад! — Я снисходительно смотрю на задумавшегося инспектора.

— А если он анонимный, как вы о нем узнаете? Как вы докажете, что вы — это вы?! То-то же! Вы должны быть в курсе!

— Что это такое — восемнадцать процентов? — спрашиваю я устало.

— Это… — Ладушкин занялся калькулятором, — это приблизительно девять миллионов немецких марок, очень даже неплохо, соглашайтесь.

— На что?!

— На то, чтобы добровольно помогать органам в поисках денег. Или вы, или ваша бабушка, или девчонка должны знать что-то конкретное о деньгах.

— Пошел к черту! — Я прислоняюсь затылком к стене и закрываю глаза.

— А что, федералы вам этого не предлагали?

— Еще нет.

— Ничего, они дня три покопаются в сундуке с хламом, потом предложат. Знаете, почему вас выпустили?

— Чтобы следить, прослушивать, подглядывать!..