Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

— Ну что, чайку теперь? — Даша вошла со вновь подогретым чайником. — И про Егорушку расскажи мне.

Хохол под чай и творожные шаньги долго рассказывал о том, как учится и чем занимается сын, а потом предложил позвонить ему:

— Заодно и посмотришь, как вырос.

Даша споро, как молодая совсем, сбегала в соседнюю комнату за очками, а Женька тем временем написал сыну сообщение с просьбой к вожатому разрешить внеплановый разговор. Ждать пришлось долго, Женька пару раз выходил покурить и даже занервничал — не случилось ли чего. Но вот от Грегори пришел ответ, что вожатый разрешил, и через секунду раздался вызов по видеосвязи. Хохол придвинулся ближе к Даше, и, когда на экране мобильного возникла улыбающаяся мордочка мальчика, она всплеснула руками и охнула:

— Егорушка… какой же ты взрослый стал, мальчик мой…

— Тетя Даша? — не совсем уверенно спросил Грег.

— Вспомнил! — обрадовалась она, вытирая текущие из-под очков слезы. — Узнал, родной мой…

— Дашка, ты не реви давай, — сказал Хохол, у которого тоже защипало в носу, — все же хорошо. Смотри, какой парень получился — спортсмен, теперь вот еще и путешественник. У тебя все там нормально, сынок?

— Да, пап, все хорошо. Я, правда, вчера сорвался с камня, ногу немножко подвернул, но уже лучше, ты маме не говори, она расстроится.

— А с ногой-то что? — обеспокоенно спросил Хохол, и Грегори беспечно отмахнулся:

— Говорю же, не туда наступил, сорвался, локоть ободрал немного и ногу подвернул. Она вечером опухла, но мне положили лед, теперь уже могу наступать.

— Ты там смотри — аккуратнее.

— Ну, пап… я что — маленький?

— Большой-большой. А как вообще?

— Нормально. Даже соскучиться не успел еще. Мама как? Хорошо отдохнули?

— Неплохо. Мама в порядке. — Хохол отметил про себя, что сын не задал вопросов по поводу появления Даши — понял, что они с Мариной в России.

— Она спать начала? Или как всегда?

— Не волнуйся, нормально спит, я же слежу. Сынок… тут дело такое… нам придется задержаться на какое-то время, дел много. Тебя Гена заберет, ты у него поживешь пока, хорошо?

— И мне к вам нельзя приехать? — огорченно спросил сын, настроение у которого заметно испортилось.

— Извини, сынок, не получится.

Грегори заморгал, стараясь скрыть подкатившиеся слезы — ему было всего десять, он очень надеялся на скорую встречу с матерью и отцом, и теперь эта встреча откладывалась на неопределенный срок. Но нужно было держать себя в руках…

— Ладно… я с Геной на тренировки похожу, — выдавил он, отворачиваясь.

— Грег, — внушительно сказал Женька, — я тебе обещаю, что мы лишнего дня здесь не задержимся. Как только решим вопросы, в тот же день в самолет и к тебе.

— Ты всегда так говоришь…

— И что — я хоть раз тебя обманул? — чуть повысил голос Хохол.

— Нет…

— Ну и все тогда. Ладно, тебе пора уже. И Даша плачет, залила тут все слезами. — Чуть толкнув действительно плакавшую домработницу в бок, Женька развернул телефон так, чтобы Грег ее увидел.

— Тетя Даша, ты не плачь. У меня все хорошо. Ты мамочке скажи, что я ее люблю и соскучился. Только про ногу не говорите, папа, ты обещал.

— Хорошо, не скажем, — улыбнулся Хохол. — Иди уже, травмированный.

Грегори выключил телефон, изображение пропало, и Хохол вздохнул:

— Ну, видела? Здоровенный парняга уже.

Даша молча плакала, вытирая глаза платочком. Она видела Грегори в последний раз пятилетним, когда они с Мариной жили в доме Виолы и Беса, ждали освобождения Хохла из Бутырки. За это время мальчик сильно вырос, изменился, повзрослел. В нем появилось что-то уже совсем заграничное, какой-то очень заметный след другой жизни. Но Даша помнила его совсем крошечным, десятимесячным — таким, каким впервые увидела на руках у Марины. Он рос у нее на глазах, к ней в кухню прибегал со слезами, когда с Мариной случилось несчастье, и она лежала в больнице, обритая наголо и надежно спрятанная ото всех. Бедный Женька тогда рвался между лежащей в беспамятстве любимой женщиной и вот этим мальчиком, которому не приходился никем. Даша жалела всех троих, помогала, чем могла. И вот теперь Егорка на экране телефона — такой самостоятельный, заботливый, волнующийся о матери…

— Хорошего парня вырастили, Женечка, — всхлипывая, сказала она, — хоть и трудно тебе было…

Хохол обнял ее и погладил по седым волосам:

— Ну, не реви, все хорошо же. А может, прямо сейчас к нам поедем? Маринка вернется от Ворона — рада будет.

— Нет, Женя, сегодня ты сам должен, один, — решительно сказала Даша, — ведь знаю же — обидел ее, теперь исправить должен. А на днях посмотрим. И лучше вы ко мне — я пирогов напеку, рис сделаю, как Марина Викторовна любит. Да и квартиру ей хочу показать — если бы не она, не сделать мне такого ремонта ни в жизнь, да и маму не похоронить достойно. По гроб жизни я жене твоей обязана.