Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

И сейчас она снова сломала его, заставила вывернуть наружу то, что он чувствует, снова показать ей свое самое уязвимое место.

«Напиться бы, — думал Хохол, шагая по улице в сторону набережной. — Да, напиться и вжарить ей, чтобы помнила». Но он хорошо знал, что не сделает этого, потому что дальнейший сценарий его тоже не устраивал. Чувство вины и жгучего стыда, охватывавшего Женьку всякий раз после подобных экзекуций, было хуже ножа. Хохол понимал, что слаб против Марины, слаб хотя бы потому, что бьет ее от бессилия, от невозможности изменить что-то, переломить.

— Сууукааа… — простонал он, садясь на лавку у подъезда старенькой пятиэтажки и вцепляясь в волосы.

Подняв голову, Хохол увидел прямо перед собой метрах в ста супермаркет и понял, что это знак. Решительно поднявшись, он направился туда. В отделе алкоголя не глядя побросал в корзинку бутылки с водкой и пошел к кассе, на ходу вынимая из кармана смятые купюры. Встав в небольшую очередь, он оказался за невысокой пожилой женщиной в легких брюках и кофточке в горошек. Внезапно она обернулась и тихо ахнула:

— Женя…

Хохол не сразу понял, что она обращается к нему, даже повернулся посмотреть, не стоит ли кто сзади, однако женщина взяла его за руку и сжала:

— Женечка… да как же ты… — и он, присмотревшись, узнал в этой совершенно седой миловидной тетке Дашу. Дашу, бывшую домработницу Малыша и Марины, прожившую в их доме почти всю жизнь.

— Дашка?! Ты как тут? — обняв ее, спросил Хохол, и в носу у него защипало от навалившихся воспоминаний — родной человек, как ни крути.

— Да я-то живу здесь, а вот ты как? И чего это? — кивнув на корзинку, полную бутылок, спросила Даша.

— Это… а, это так…

— Понятно, — решительно заявила Дарья, вынимая из кошелька банковскую карту и протягивая кассиру. — Значит, так, девушка. Водку мы брать не будем.

Кассир посмотрела на Хохла, и тот развел руками, признавая поражение.

Подхватив Дашины пакеты, он вышел следом за ней из супермаркета и спросил, останавливаясь на крыльце:

— Куда тебя проводить?

— Почему это проводить? Мы ко мне пойдем, посидим, чаю выпьем, ты мне все расскажешь, — все так же решительно заявила Дарья. — Я же вижу, Женечка — больной ты весь, аж глаза потухли. Идем, идем.

И Хохол, удивляясь себе, подчинился и пошел рядом с Дашей к той самой пятиэтажке, у которой сидел несколько минут назад.

Поднявшись на четвертый этаж, они остановились у массивной двери, за которой Хохлу открылась уютная, хорошо отремонтированная трехкомнатная квартира.

— Ты проходи, Женечка, я сейчас…

Даша скрылась в кухне, а Хохол, скинув кроссовки, вошел в большую светлую комнату, обставленную мягкой мебелью песочного цвета. Даша вернулась с подносом, на котором стояли чашки, сахарница и заварочный чайник, а в руке у нее обнаружилась корзинка со свежими плюшками.

— О господи, я уже забыл, как выглядят твои знаменитые творожные шаньги, — захохотал Хохол, помогая женщине расставить все на столе.

Даша принесла из кухни горячий чайник, установила его на подставке и уселась напротив Женьки в мягкое кресло.

— Ну, ты ешь и рассказывай. А… может, борщика, а? Утром варила.

— А давай, — согласился он, — от твоего борща отказываться грех.

Даша засмеялась:

— Ты не скромничай. Варить борщ ты умеешь лучше меня. Идем тогда в кухню, я погрею, а ты покуришь.

Кухонька оказалась маленькой, но уютной и чистой — ну а чего еще можно было ожидать от Даши. Пока в микроволновке грелся борщ, Женька курил, приоткрыв окно, а Даша, примостившись у стола, не сводила с него глаз.

— И не постарел ты совсем, Женечка, все такой же… Как Марина Викторовна-то?

— Как обычно, — процедил он сквозь зубы. — Чего, думаешь, я водярой тарился, как танкер горючим?

Даша печально улыбнулась:

— Опять поссорились? Она здесь, выходит?

— Ну а где ей быть-то? Здесь. С Вороном дела решает. Да и хозяин твой прежний, Григорий, мать его, Андреевич тоже тут.

— Ты смотри… значит, не обозналась я вчера, Виолу видела, — проговорила Даша, водя по столу ладонью.

— Где ты ее видела? — насторожился Хохол, прижимая окурок в пепельнице.

— Да на набережной, в беседке — помнишь, Марина Викторовна любила там гулять? Я с собакой выходила, соседкиного лабрадора выгуливаю, она приболела сама-то… Ну, вот, значит, иду я с Тихоном, смотрю — в беседке женщина сидит. Платье красивое, ярко-синее, волосы кудрявые по плечам — ну, чисто Виола. Да я подумала — откуда ей тут, уехала же вместе с Лешенькой…