Рут Ренделл - Наследие греха

Сидя в кресле, он оглядывал прелестную гостиную отеля. Горничная, возившаяся поблизости с полотером, кажется, находила очень привлекательными и его длинноватые, по моде, светлые волосы, и пренебрежительную мину. В связи с чем решила прибрать гостиную до полного блеска.

– Главное – это деловой подход. У нас не так много времени. В следующий понедельник я выхожу на работу в пивоварню, – рассказывал Арчери-младший, и его отец чувствовал себя уязвленным. Его обязанности пастыря сын, похоже, не брал во внимание. – Этот тип по имени Примеро, Роджер Примеро, сразу показался мне подозрительным. Я позвонил ему вчера вечером, прежде чем отправиться сюда, и договорился о встрече сегодня, в одиннадцать тридцать.

Генри взглянул на часы. Было почти десять.

– Тогда тебе лучше поспешить, – заметил он. – Где он живет?

– Вот видишь! На твоем месте я бы первым делом это выяснил. Он живет в Форби-холле. Корчит из себя землевладельца, надо думать. – Бросив взгляд на отца, молодой человек торопливо добавил: – Ничего, если я возьму твою машину?

– Бери, пожалуйста. Но что ты ему скажешь, Чарльз? Ведь он может просто выставить тебя за дверь.

– Вряд ли, – задумчиво ответил молодой человек. – Я тут кое-что о нем разузнал. Оказывается, он просто помешан на публичности. Вечно носится со своим имиджем. – Помешкав немного, он прямо выложил отцу все остальное: – Я сказал ему, что работаю в «Сандей плэнет» и что мы сейчас делаем серию о магнатах. Неплохой ход, как по-твоему?

– Только, к сожалению, это неправда, – сказал старший Арчери.

– Цель оправдывает средства, – немедленно отпарировал Чарльз. – Я решил начать с самого начала: напою ему о том, как его долго преследовали несчастья – смерть отца, убийство бабушки, полное отсутствие перспектив и все такое. А теперь – вы только посмотрите! В общем, что-нибудь да выйдет. Говорят, он любит откровенничать с прессой.

– Что ж, пойдем возьмем со стоянки машину.

К ставшей уже привычной жаре в последнее время прибавилась еще и духота. Легкая дымка закрыла солнце. На Чарльзе была белая рубашка с распахнутым воротником и зауженные книзу брюки. В этом наряде он напоминал отцу дуэлянта эпохи Регентства.

– Тебе еще рано ехать, – сказал Генри сыну. – До Форби всего четыре мили. Может, пройдемся пока?

И они пошли по Хай-стрит, через Кингзбрукский мост. Священник был горд тем, что идет бок о бок с сыном. Он знал, что они похожи, но ни на минуту не обольщался мыслью о том, что их могут принять за братьев. Душная влажность разбудила его радикулит, и сегодня утром он чувствовал себя далеко не на двадцать один год.

– Послушай, – сказал он Чарльзу, – ты ведь изучаешь английский язык и литературу. Подскажи мне, откуда эта цитата.

Память в отличие от суставов его пока не подводила, и он слово в слово повторил стишок, виденный вчера на могильной плите.

Чарльз пожал плечами.

– Что-то знакомое, но откуда это – сказать не могу. А ты где это видел?

– На могиле на кладбище в Форби.

– Ну, ты, папа, вообще! Я думал, ты правда хочешь помочь нам с Тесс, а ты тут по кладбищам шатаешься…

Арчери-старший с трудом сдержался. Если Чарльз хочет все взять в свои руки, то пожалуйста, а он прямо сейчас вернется домой, в Трингфорд. В Кингзмаркхеме его ничего больше не держит. Однако он даже удивился, какой непередаваемо тоскливой показалась ему перспектива возвращения домой.

Внезапно викарий остановился и потянул сына за руку.

– В чем дело? – удивился тот.

– Видишь женщину в плаще у витрины мясника? Это та самая миссис Криллинг, я тебе писал о ней. Мне бы не хотелось с ней встречаться.

Но было поздно. Джозефина уже увидела их и сама двинулась им навстречу – полы ее плаща развевались на ходу, так что она напоминала галеон, идущий под всеми парусами.

– Мистер Арчери! Мой дорогой друг! – Схватив пастора за обе руки, она принялась трясти и раскачивать их так, словно собиралась увлечь его в горячую плясовую. – Какая приятная неожиданность! Представьте, я только сегодня утром говорила моей дочери: надеюсь, я еще увижу этого замечательного человека и смогу отблагодарить его за доброту и помощь в приступе моей несчастной болезни.

Настроение ее переменилось. Перед отцом и сыном предстала вдовствующая герцогиня на великосветской вечеринке в саду. На ней был уже знакомый Генри плащ, накинутый поверх совсем простого ситцевого платья, без претензий на элегантность, зато с пятнами от соуса по всему переду, и она улыбалась уверенной, широкой улыбкой.