Алекс Бэлл - Белый Слон

Лера усмехнулась, сцепила мизинец со своим, а потом отхлебнула чай, и хитро сказала:

— Теперь я могу тебе доверять. Слушай. Мне удалось кое-что выяснить… Ты ведь уже в курсе что именно произошло?

— Ага. Я разговаривала с людьми на озере, мне все описали в красках. И все в один голос утверждают, что видели, как именно Антон столкнул свою жену в воду.

— Тогда перейдем к делу. Ты много знаешь про Крымовых?

— Да почти ничего, — призналась Даша. — Слышала, что они потеряли сына год назад — об этом писали все газеты, и наша в том числе. Как пьяный водитель рванул через переход и сбил шестилетнего мальчика, а потом скрылся с места происшествия. Водителя так и не нашли, мальчик через три дня умер в больнице, не приходя в сознание.

— Именно так. Артемку не спасли, и Мила практически умерла вместе с ним. Она целый год ходила в трауре, перестала общаться с друзьями, превратилась в живого мертвеца, бледная, с пустым взглядом. Антон нашел ей лучшего психотерапевта, и в последнее время Мила начала приходить в себя. Я видела ее пару раз в саду, она читала книгу. Сняла черный платок, но так ни разу и не улыбнулась. А тут — прогулка на лодке, дорогое вино… С чего вдруг? И как Антон сумел ее уговорить? Или она сама предложила? Вопросов много, а Крымов не говорит ничего вразумительного. Кроме одной странной фразы.

Валерия замолчала и опустила взгляд, сцепив руки в замок. Даша с подозрением произнесла.

— Подруга, у тебя такое лицо… Можно подумать, Антон признался в преступлении.

— Да, — неожиданно резко произнесла сыщица, поднимая на подругу глаза. Смягчилась. — Ну, не совсем. Но он произнес одну странную вещь. Только должна тебя предупредить — все очень серьезно. Я не могу рассказать тебе подробности, но… мне угрожали. Угрожали смертью, если продолжу расследовать это дело.

— И ты молчала?! — журналистка вскочила, неосторожным движением выплеснув чай. — Зараза! — это восклицание относилось к чаю. Даша поставила чашку и зачем-то принялась отряхиваться, хотя это было бесполезно. На юбке и колготках красовалось коричневое пятно.

Валерия не шелохнулась.

— Ты рассказала полиции? — девушка немного успокоилась и села, позабыв про чай. — Что они говорят? К тебе приставят охрану?

— Нет. Я ничего не рассказала, — Лера откинулась на стуле, пристально глядя на подругу. — И ты молчи. Я сказала тебе только потому, что не хочу подвергать опасности. Ты вправе отказаться, я буду даже рада.

— Вот спасибо-то! — с напором воскликнула Даша. — По-твоему я трус, да к тому же предатель, готовый бросить друга в беде?

— Нет, — все тот же спокойный голос заставил девушку остыть. Дарья неплохо знала свою подругу, и понимала, что Лера искренне боится втянуть ее в эту авантюру с расследованием. — Если бы я так считала, то ни сказала бы про это ни слова. Я знаю, что ты не откажешься, но тебе следует знать, что нам, возможно, будет грозить опасность. Это не шутки. И не игра.

Почему-то последние слова дались Валерии тяжело. Возможно, предчувствие уже поселилось в ней, как призрак нашептывало, что все происходящее — лишь начало, часть чьей-то дьявольской игры. Игры с человеческими жизнями.

Она помотала головой, отгоняя наваждение.

— Слушай. Никто не должен знать о том, что я тебе расскажу и покажу. Пока. Обещай мне.

Даша молча кивнула. Теперь и она стала серьезной, ей передалось настроение подруги.

— Антон произнес такие слова: «Она должна была быть последней. Это цепь». А ты знаешь, что последние несколько лет в городе участились самоубийства, ну, или, скажем так, странные смерти.

— Ну да, — кивнула журналистка. — Это даже стало каким-то обыденным, что ли. Во всяком случае сенсациями эти смерти не назовешь.

— Последней была девушка, — продолжила Валерия. — Она задохнулась, запутавшись в цепи, которую кто-то оставил рядом со строительной ямой. Это была последняя смерть за прошедшую неделю. После этого убили Милу.

— Ну ни фига себе… — выдохнула Даша. — Так значит, это все-таки были не самоубийства? И Антон… полиция решила, что он причастен к этим преступлениям?

— Верно мыслишь, — одобрительно кивнула Лера.

Опытная журналистка никогда не спешила с выводами, а потому и сейчас не стала сходу обвинять Антона. Хотя фраза наводила именно на эту мысль. Несмотря на то, что в случае с Милой все по-другому.

— А несколько дней назад он приходил в полицию, хотел в чем-то признаться. Только передумал, все решили, что он не в себе.