Патриция Вентворт - Убийство в поместье Леттеров

— Не намекаешь ли ты на то, что бесчестный колдун попытался соблазнить нашу Лоис? Если это так, то я ему не завидую. Отпор, который он получил, надолго отобьет у него охоту волочиться за хорошенькими клиентками. Ты же, как всегда, оказалась в выигрыше. Всего за десять фунтов подвергнуть свою добродетель столь серьезному испытанию! Редкостное по своей остроте и силе ощущение. Надеюсь, ты… не сробела?

Миссис Леттер слабо улыбнулась.

— Оставь, тут совсем другое. Просто мне показалось, что…

— Каким-то мистическим способом он проник в твое прошлое и вызвал из преисподней бледные тени твоих жертв? Признавайся же, сколько невинных мужских душ сгубила ты своей красотой?

— Ты все обращаешь в шутку, а я говорю серьезно. Серьезно, как никогда…

— Тогда почему мы все еще сидим за столом? Сядем на пол, воткнем в волосы соломинки для коктейля и дружно заголосим: «Мнганнга, идет великий Мнганнга». Или что-нибудь в том же роде. А этот ужасный джаз-банд нам с удовольствием подтянет. Представляешь себе заголовки в завтрашних утренних газетах? «Мистер Э. и миссис Л. пообедали в ресторане, а отужинали в психушке». Хорошая будет реклама издательскому дому «Энтони Леттер, майор, потомок первопечатника Езеркиля». Признайся, ты этого добиваешься?

— Я добиваюсь одного — чтобы ты меня выслушал, не перебивая. Это ведь так нетрудно, Энтони!

Замечание вырвалось у нее с такой искренностью и обидой, что Энтони невольно смутился. Бедняжка Лоис, ее что-то тревожит, даже мучает. Все это, конечно, фантазии, пустые и нелепые предрассудки. Но… в конце концов, они ведь не чужие друг другу!

— Извини, Лоис. И не сомневайся — я слушаю тебя внимательно. Расскажи, чем он тебе пригрозил?

— Он… он сказал… что я… что меня могут отравить.

Она начала фразу вполголоса, а закончила — шепотом.

Вытаращив глаза, Энтони откинулся на спинку кресла.

— Бред какой-то! Ты сказала — отравить? Я не ослышался?

— Нет. Он сказал, что видит это. Видит опасность для моей жизни. От яда.

— Невероятно. Но откуда он это взял? С потолка?

Они замолчали, размышляя каждый о своем. Энтони — о том, как лучше успокоить Лоис, Лоис же… Лоис преображалась буквально на глазах. Нежный румянец снова заиграл на щечках, глазки заблестели… Разделив свою тайну на двоих, она испытала естественное чувство облегчения. И ничего, что она сказала больше, чем следовало бы. Зато он выслушал ее, выслушал и… посочувствовал.

— Плохо только, что он не знает, откуда исходит опасность.

— Надеюсь, что не с нашего стола. Музыка здесь прескверная, но кормят неплохо.

— Опять твои шуточки. Ты не можешь быть серьезным!

Даже в такой день.

— Обычный день. Автобус, выскочивший из-за поворота, нагоняет на нас ничуть не меньше страха. Но через час мы уже забываем о пережитой опасности. Забудь и ты.

Она недоверчиво покачала головой.

— Легко говорить — забудь! А если бы ты оказался на моем месте? Ужасно жить, думая, что кто-то желает твоей смерти.

— Он так и сказал «близкий человек»?

— По крайней мере, смысл его слов был такой. Но на мой вопрос, мужчина это или женщина, ответить не смог. Предположил даже, что убийцей могу оказаться… я сама, — Лоис раздвинула уголки губ в улыбке и вопросительно посмотрела на Энтони. — Думаю, что тут он явно дал маху. Я не из тех, кто небесные радости предпочитает земным. А как твое мнение? Похожа я на жертву суицида?

— Нет. На мой взгляд, ты — само жизнелюбие.

— Благодарю.

Она перегнулась через стол с сигаретой в зубах. Энтони щелкнул зажигалкой, табак загорелся не сразу, заставив Лоис замереть в напряженной неудобной позе. Когда на конце сигареты все-таки затлел огонек, она выдохнула дым и сказала с деланной беспечностью:

— Не пойму только, что он там наплел про яды. Про то, что яд яду рознь.

— Ну, фармацевты говорят то же самое.

— Нет, он не похож на фармацевта.

Энтони рассмеялся.

— Вот, я же говорил! Этот ясновидец знает, как проторить тропинку к сердцу женщины. Недаром она устлана десятифунтовыми банкнотами.

Аккуратно выщипанные бровки Лоис сошлись у переносицы.

— Мемнон? — Она выпустила из красиво очерченного рта изящное колечко дыма, снова затянулась. — Он слишком стар, чтобы понравиться женщине. И вообще… Неприятный господин. И хватит о нем. С этого момента мы будем говорить только о тебе.

Энтони вышел из ресторана и сел в автобус. Ему определенно требовалось сменить обстановку, что он и собирался осуществить. Из автобуса он вышел в одном из новых кварталов, выросших в городе незадолго до начала войны и заселенных преимущественно конторскими служащими. Тот дом, к которому направлялся Энтони, без ущерба перенес грозовые годы. За исключением краски да оконных стекол все здесь осталось в точности таким же, как и в 1938-м, в год постройки. Лифт работал и благополучно доставил Энтони на пятый этаж. Он нажал на кнопку звонка, и Джулия Вейн сама открыла ему дверь.