Нэнси Розенберг - Испытание огнем

— Я только одно могу сказать тебе о Холли Оппенгеймер, — добавил он, вставая. — Эта женщина себе на уме, Стелла. Она может использовать всех и все, чтобы добиться цели. Я признаю, что когда-то любил ее, но уверен, что она никогда не любила меня. Она лишь использовала меня для продвижения по службе. Я давал ей самые выгодные дела, предоставил самый удобный кабинет, помог стать известным и уважаемым адвокатом, — он сделал паузу, а потом продолжил: — Тебе не следует доверять ей.

Стелла откинулась на спинку стула.

— Я не согласна с тобой, Бен. То, что у тебя был с ней не совсем удачный роман, еще не означает, что она себе на уме — эдакая вероломная змея. Ты сам убедишься в этом, когда мы приедем в Хьюстон. Это какое-то недоразумение. Возможно, кто-то из руководителей заставил ее поступить именно так.

На этот раз Бен взорвался, грозно размахивая в воздухе сжатой в кулак рукой:

— Не смей и думать о том, что эта женщина — твой друг. Я хорошо знаю ее. Она вполне может использовать это дело, чтобы нанести удар мне. Ты слышишь меня?

— Да, слышу, — сказала Стелла. — И все же я не могу согласиться с тобой.

— Кто, по-твоему, позвонил мне и сказал, что они собираются вернуться к этому делу? — почти закричал он. — Кто явно злорадствовал, рассказывая мне о том, что мой лучший обвинитель подлежит аресту по обвинению в убийстве?

— Кто же это был? — спросила Стелла, удивленно уставившись на Бена.

— Твоя подруга Холли, — выпалил тот, прежде чем быстро повернуться и покинуть ее кабинет.

Джексон Бойд Фитцджеральд занимал большой угловой офис на десятом этаже здания на улице Фаннин. В этом же здании находился офис окружного прокурора Хьюстона. Уже при приближении к его помещению Стелла почувствовала стойкий запах терпкого дыма сигар. Как только они переступили порог, Стелла начала задыхаться, ее глаза увлажнились от едкого дыма. Она переглянулась с Марио, а затем стала терпеливо ждать, пока Гроуман представит ее и брата Фитцджеральду.

Как только все необходимые формальности были соблюдены, хозяин кабинета жестом пригласил их сесть на стулья, стоявшие перед его столом.

Кабинет был обставлен добротной дубовой мебелью и украшен тяжелыми изделиями из бронзы, выполненными в западном стиле. Стелла сразу заметила, что здесь давно не делали уборку: все вещи были покрыты толстым слоем пыли. Да и сам Фитцджеральд показался ей таким же старым и пыльным, как обстановка его кабинета. К своим шестидесяти девяти годам он давно прошел пик расцвета, но все еще играл довольно значительную роль в политической жизни Хьюстона и не позволял надеяться на успех любому кандидату, вздумавшему занять его пост. У него были седые с желтоватым оттенком волосы, маленькие водянистые глаза на изрезанном морщинами лице и густые, кустистые усы, кончики которых опускались намного ниже губ. Одетый в белый летний пиджак и галстук-бабочку, он напомнил Стелле персонаж из кинофильма о жизни рабовладельческого юга. Единственное, чего ему недоставало для полноты воплощения образа, так это белой соломенной шляпы.

Гроуман кратко изложил суть дела, а потом передал слово Стелле, попросив ее рассказать окружному прокурору Хьюстона о своих подозрениях относительно Тома Рэндалла.

— Он находился в нашем доме в ту ночь, — сказала Стелла, стараясь доказать, что именно Рэндалл виновен в гибели ее родителей. — Он был там, когда начался пожар, и только у него имелись мотивы для совершения преступления.

— Какие именно? — поинтересовался Фитцджеральд.

— Я была беременна, а мой отец ни за что на свете не позволил бы мне сделать аборт. Том был неплохим футболистом и незадолго до этого его пригласили учиться в Нотр-Дам, предоставив стипендию. Если бы отец заставил его жениться на мне, то он не смог бы воспользоваться этим предложением.

Стелла продолжала рассказывать подробности страшного пожара, вспоминая все новые и новые детали происшедшего. Когда она закончила рассказ, дали возможность высказаться Марио. В отличие от Стеллы он вел себя агрессивно.

— Этот негодяй врет, — заявил он решительно. — Он даже настолько набрался наглости, что утверждает, будто это именно он вынес меня из горящего дома, хотя в действительности это сделала моя сестра. Это Стелла спасла меня. Он даже не вызвал пожарников, а бежал, как последний трус. Рэндалл просто оставил нас погибать в огне.

Фитцджеральд наклонился и откусил кончик черной сигары.

— Так, — протянул он медленно, по-техасски растягивая слова. Когда он говорил, его сигара быстро передвигалась из одного уголка рта в другой. — Мне кажется, друзья мои, что заниматься этим делом должен просто одержимый обвинитель.