Павел Генералов - Искушения олигархов

Морозов многозначительно взглянул на Кремль и достал из стола пачку «Беломора» и привычным жестом выбил оттуда папиросу. Но не закурил, а лишь с заметным сожалением покрутил папиросу в руках и защёлкнул обратно.

— Тем не менее, выборы будут непростыми, — признался Юрий Иванович, выжидающе глядя на собеседника.

Стас кивнул. Прямо как девушку уламывает, — подумал он.

— Сидоров со своей командой, возможно, тоже выставят на выборах своего человека, — продолжал Морозов. — Но, скорее всего, они сосредоточатся на Белоярском крае. Там у них довольно сильные позиции. Так что нам нужен серьёзный противовес со стороны Икотки. Ведь вы же понимаете, что получив контроль над частью разрабатываемых территорий, мы по сути сможем контролировать каждое действие Сидорова и его команды. Неужели вы упустите такую возможность? А, Станислав Евгеньевич?

— А когда выборы? — ох, как не хотелось Стасу заморачиваться с политикой! Но он понимал, что без этого его просто вышвырнут из серьёзного бизнеса, как котёнка.

— Ещё не скоро, через два года. Но начинать нужно уже сейчас. На развитие этих территорий выделены бюджетные средства. Под них и затевайте крупное строительство. Прежде всего — социалка. Школы, больницы, ну, и так далее. На год этого хватит, а затем уже займётесь благотворительностью. Ну как, впечатляет?

— Весьма, — не мог не согласиться Стас.

Судя по всему, разговор был закончен и Стасу, наконец, удалось выбраться из кресла–ловушки. А что — «губернатор Котов» звучит неплохо, — подумал Стас, глянув на простор Красной площади. Взгляд его почему–то упал сразу на мавзолей.

Уже от двери кабинета он услышал знакомый командный голос:

— У–ур–роды! Смир–рна!

Котов обернулся. Монстр Иванович как раз снимал с клетки ворона сатиновый мешок и выразительно грозил птице пальцем.

В цирке Нюша не была с детства. Но сразу узнала запах — опилок, зверей и чего–то необъяснимого. Это был запах праздника.

Приглашение она получила за несколько дней до спектакля. Квадратный картонный пропуск был вложен в корзину с хризантемами, которые прямо в её перелыгинский номер доставил молоденький курьер в синей униформе. На обороте пропуска было написано размашистым почерком «Подождите меня до конца представления. И. Растрелли». И приписано на самом краешке, уже мельче: «Пожалуйста!» Это трогательное «пожалуйста» растрогало Нюшу чуть не до слёз. Она даже удивилась — от себя такой сентиментальности она никак не ожидала.

По этому квадратику, не обратив ни малейшего внимания на «пожалуйста», а по каким–то другим признакам, одна из билетёров, оставив свой пост на коллегу, лично провела Нюшу в ложу для гостей.

В отделанной бордовым бархатом ложе Нюша оказалась одна. Очевидно, это были места для высокопоставленных гостей, из которых на сегодня наблюдалась лишь Анна Валентиновна Сидорова. В какой–то момент Нюша даже пожалела, что не взяла с собой группу поддержки в лице Юлианы Семёновны.

Та, узнав, что Нюша едет в цирк на Цветном, так восторженно ахала, что соблазн был. Но, представив себе, что с говорливой Юлианой придётся общаться всю дорогу, а во время стояния в пробках даже соответствовать высокому уровню интеллектуального общения, Нюша так и не предложила ехать с нею. Извинилась, что приглашение, мол, на одного человека. Хотя судя по реакции контролёрши, она могла с собою прихватить всё великосветское перелыгинское общество, включая мохнатую стаю Пафнутиев со всеми их блохами.

Но, если уж честно, руку на сердце, то всё это были отговорки. Просто то самое «пожалуйста» обещало нечто большее, чем просто возможность посмотреть представление с привилегированных мест. «Пожалуйста» было приглашением продолжить вечер. Именно потому Нюша и одела вечернее чёрное платье на тонких бретельках и тот самый гарнитур с бриллиантами — «слезами», в котором и познакомилась с Ивановым — Растрелли. Иннокентем — Кешей. Юношей с кошачьей грацией и вкрадчивым баритоном.

Сегодня она попытается рассмотреть, какие у него глаза. Тогда, на ночном крыльце у дома Тухачевского они казались серыми. Пожалуйста, пусть они окажутся серыми…

Первое отделение было отдано зверям и воздушным гимнастам. Воздушные гимнасты крутили сальто под куполом, обезьяны пили лимонад из огромных бутылок с сосками, заезжие (гастролёры из Берлинского цирка) кенгуру боксировали до крови. Кровь, конечно, была искусственная — уж больно лихо она лилась на опилки и совсем при этом не темнела.