Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

— Никитина? — Еще более насторожился Алексей. — А уж не родственница ли она тому оперу, который начинал расследование по убийству артиста и, кажется, довольно основательно загремел в клетку?..

Был седьмой час утра. Подруги сидели на кухне перед полупустой бутылкой виски. Чайник, включенный в третий раз, сердито клокотал, ожидая, пока на него обратят внимание и плеснут кипяток в чашки, на донышки которых был в третий раз насыпан растворимый кофе. Марина снова рассказывала о визите Шварца и последующих ночных приключениях.

Катерина в первый раз молча выслушала повествование подруги, а во второй раз задала несколько вопросов. Марина отвечала нервно и лишь после того, как Катя буквально влила в нее полстакана виски, успокоилась.

— Значит, он и мент, и бандюк, — подытожила Катя. Ну и что ты делать собираешься?

— Убить падлу, — коротко ответила Марина.

— Это ты зря, — тон Кати был неуверенный, она сама явно сомневалась в собственных словах. — Ментов валить — гиблое дело. Смыться бы тебе в твой Чернигов с остатками бабок, да отсидеться там.

— Во Львов. — Марина была настроена решительно и Катя сразу поняла, что подружка от намеченного не отступится. — Нигде мне не отсидеться. Я собой бы еще рискнула, но братишкой — никогда.

— Считай, убедила. Сама будешь убивать?

— Только сама. Я к тебе просто за советом пришла. К тебе и твоему «папику».

— Ну, мой Боб тут не причем, — Катя выключила чайник. — Я в его дела не лезу, только о них догадываюсь. Но ничего ему не говорю. И сейчас мы без него обойдемся.

— Как это мы? — удивилась Марина. — Я тебя в такое дело втягивать не собираюсь.

— И я втягиваться не хочу, — ответила Катя, плеснув в обе рюмки еще немного виски. — Это ты у нас ворошиловский стрелок. А помочь — помогу. Ты же знаешь, я хоть и бывшая проститутка, но не б…дь, подружку бросить. Ты не обижайся, Мариша, я рада, что ты пришла, хотя Боб будет за этот визит на тебя дуться еще месяц. А то, знаю тебя, побежала бы с пистолетиком, да в своем нынешнем прикиде, его валить. Промахнулась бы или попала, один фиг. Тут бы тебя и повязали. Ну, кому от этого лучше было бы, тебе или твоему Петеньке?

— Не знаю, — Марина допила рюмку одним залпом. — Петеньке, может, было бы и лучше.

— Ну и дура. Ладно, квасить больше не будем, нельзя с похмелья работать. Я тебе в гостиной постелила, поспи часика два. Небось, была бы олимпийской чемпионкой по стрельбе, не стала бы перед соревнованием до утра куролесить.

…Охранник ввел к нему в кабинет женщину лет сорока, усталую и изможденную, столь же бледную и отрешенную, как те вдовы, с которыми Алексей только что простился. Вид женщины вызывал жалость, но у Нертова не было ни времени, ни желания на сострадание: супруга опера-оборотеня никакого сочувствия не вызывала. Тем не менее, бывший сотрудник военной прокуратуры крепко-накрепко запомнил принцип, некогда впервые услышанный от прежнего шефа: «Прежде, чем послать человека, у него, как минимум следует узнать имя-отчество». На практике же это выливалось в обязанность внимательно выслушать любого гражданина, ибо никогда неизвестно, что ценное он может поведать.

Памятуя о названном правиле, Нертов как можно дружелюбнее улыбнулся и предложил гостье присесть. Пока женщина осторожно располагалась на стуле, у Алексея мелькнула в голове мысль: «Почему она пришла за деньгами в наш банк?», но он решил, что успеет еще задать этот вопрос, а пока приготовился слушать.

— Галина Михайловна, — представилась женщина, — Галина Михайловна Никитина. Кажется меня тут приняли за сумасшедшую. Наверное, я и сама виновата — неправильно что-то объяснила.

— Возможно, — не смог не согласиться Алексей.

Тогда посетительница объяснила Нертову, все-таки слегка заинтригованному ее появлением, кто она такая и что толкнуло ее обивать разные пороги. Это была та самая бывшая жена опера Никитина, о которой упоминал его приемник — Карпов. Сама она себя чужим человеком экс-мужу не считала: оказалось, что они по-прежнему жили под одной крышей, только по разные стороны коридора коммунальной квартиры. Сын их служил в армии. Галина Михайловна, конечно, была убеждена в том, что бывшего супруга арестовали по ошибке. Она надеялась — более того, она верила — что следствие и суд во всем разберутся и Никитина оправдают. Следователь прокуратуры, с которым она уже успела поговорить, тоже ее обнадежил. Он и сказал ей, что сможет посоветовать нужного адвоката, человека, состоящего в хороших отношениях с районным прокурором, а потому и способного выиграть это дело. Вопрос лишь в одном — в тех деньгах, которые надо было передать адвокату через следователя, чтобы он уже сейчас приступал к делу. Следователь запросил две тысячи долларов — совершенно неподъемную для Галины Михайловны сумму. Вот за ней-то она и решила прийти в этот банк — попросить кредит на оплату адвоката. Таким был короткий рассказ Никитиной.