Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

Быстро поведя стволом пистолета по разным углам помещения и убедившись, что никого постороннего здесь нет, гость, убрал оружие и уже спокойнее осмотрелся по сторонам еще раз. Он, удивленно присвистнув, уставился на распахнутый пустой сейф, на валяющиеся женские вещи, которые будто кто специально раскидывал по всей комнате и еще раз констатировал про себя, что едва не упустил хозяина. То, что Лишков был сейчас мертв (а его перекошенное судорогой лицо и посиневшие губы укрепляли эту уверенность) значения не имело. Главное, чиновник не успел сбежать. Даже встреть он нежданного гостя живой и невредимый — конец был бы тот же самый, разве что более болезненный. Незнакомец не собирался оставлять свидетеля живым, разве что на время, пока тот бы рассказывал о некоторых интересующих визитера делах.

Гость поморщился от запаха перегара, плотно обосновавшегося в помещении. Тут его взгляд упал на стол, на котором лежали какие-то бумаги. Первые же прочитанные строки, адресованные в прокуратуру, заставили мужчину присвистнуть еще раз: «Ну и с…»! Через мгновение бумаги исчезли в кармане незнакомца. На всякий случай он попытался нащупать ниточку пульса на шее Лишкова, потом приподнял ему веко. Зрачок был полностью расширен и помутнел, словно у уснувшей рыбины. Убедившись, что хозяину не грозит воскрешение, гость осторожно выбрался из квартиры, плотно прикрыв дверь.

Через пару кварталов от дома чиновника мужчина в кепке-»жириновке» обнаружил телефон-автомат.

— Первый номер готов, — сообщил он абоненту на другом конце провода, — подробности при встрече.

Выбравшись из-под стеклянного колпака, скрывающего телефон, мужчина юркнул в ближайшее метро и растворился в толпе…

На набережной Невы, неподалеку от памятника Крузенштерну, казалось мирно, беседовали двое. Один, коренастый, смуглолицый с раскосыми глазами, втолковывал стоящей рядом с ним стройной девушке, по возрасту больше походившей на дочь.

— Я тебе последний раз повторяю: никакой самодеятельности, — смуглолицый пристально посмотрел на собеседницу, — здесь все решаю я, и поэтому именно я определю, что имел в виду шеф, говоря о необходимости «разобраться»: выяснить все толком или тупо выстрелить в спину. Твое дело — выполнять мои приказы. Так что, дуй по этому адресу, — он протянул бумажку с координатами разыскиваемого человека, — но только понаблюдай издали. Встретимся вечером в гостинице. Все…

— Первый номер готов, — сообщил мужчина в кепке-»жириновке» абоненту на другом конце провода, — подробности при встрече. Выбравшись из-под стеклянного колпака, скрывающего телефон, мужчина юркнул в ближайшее метро и растворился в толпе. Он не видел стройную девушку с темными глазами, все время двигавшуюся следом. Впрочем, даже если бы лишковский гость и заметил ее, то, пожалуй, не обратил бы внимания: мало ли девиц по городу шляется.

Гостью из Казахстана, лишь вчера прилетевшую Алма-Атинским рейсом, здесь, и правда, никто не мог узнать — Айгюль была в Питере впервые. Да и ее напарник не имел здесь знакомых. Ну, разве что одного человека. Только Ким пока не был уверен — нужна ли ему эта встреча.

А мужчина в кепке-»жириновке», направляясь на метро в сторону Васильевского острова, где располагалось его почти что родное отделение милиции, старался еще раз составить план разговора со своим «куратором». Следовало решить несколько неотложных служебных дел, а потом под видом работы «на территории» уйти для важной беседы. Больше своеволия «куратора» терпеть было нельзя. «Явка с повинной», прихваченная у покойного Лишкова, могла стать веским аргументом в споре, начавшемся еще несколько лет назад.

Тогда «куратор» вдруг потребовал немедленной поездки во Львов…

На львовском железнодорожном вокзале вовсю светило солнце и встречающе-отъезжающе, суетливо толкающиеся на перроне, даже не обращали внимание на мельчайшие капельки дождя, как бы тонким кружевом парящие в воздухе под огромным радужным мостом. Все, как обычно куда-то спешили, суматошно прощаясь, обещая писать почаще, заверяя, что не забыли взять в дорогу ни куриную ножку, ни теплые носки, ни гостинцы для родственников.

В этой, известной каждому, кто хотя бы раз видел железную дорогу, суете из прибывшего недавно питерского поезда вышел очередной пассажир. В ближайшем ларьке он купил карту города и области, небрежно сунул ее во внутренний карман пиджака и направился к стоянке такси.