Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

— Да нет, я же сказал тебе, что успел в военной прокуратуре поработать. Следаком. А когда учился, стажировался в уголовке.

— Ну, тогда уважаю, — Карпов снова наполнил рюмки. — А то терпеть не могу этих мальчиков после университета. Пра-авильные все. Чистоплюи. Методы им наши не подходят. Тут один мне говорит: что это, мол, вы жегловщину развели? Да еще к шефу с рапортом.

Разговор начал буксовать. Оперативник, как назло, захмелел совсем не в той кондиции, что требовалась Нертову. Алексей попытался вернуть его в нужную колею.

— Слушай, а может этот ваш Никитин специально не стал засвечивать связи Войцеховской? Если учесть, что он мог быть заинтересованным лицом?

— Прям там. Я лично этими связями занимался, потому как больно важная птица этот убитый. Она как в новую квартиру въехала — мы и там наблюдение установили.

— Молодцы. Как вы только умудрились наружку-то организовать…

— А зачем? Коммунальная квартира — это и зло тебе, и благо. Все. Т-с-с! Об этом — молчок. Но только хаживает-таки к нашей барышне какой-то тип, один и тот же. Голос мужской в ее комнате соседи слышали. И все на повышенных тонах. Так что как теперь этот дружок в квартире появится — мы туда. Ждем-с. Только я тебе ничего не говорил.

Когда Алексей поднялся, чтобы попрощаться, Карпов вдруг остановил его.

— Слушай, а ты чего приходил?.

— Так у тебя начальство и у меня — начальство. Тоже трясет: смертный случай в близком окружении, проверяй, кровь из носу, нет ли тут какой угрозы для жизни шефа, — нашелся Нертов.

— А, понятно… Козлы они все. Ну, бывай. Заходи еще. Хорошо поговорили. За рюмкой-то чая, а? — Карпов рассмеялся своей остроте.

После ухода гостя оперативник уже не выглядел пьяным. Он достал из стола пачку «Беломора» и, закурив, пробормотал про себя: «А теперь ты ходи и ищи. Если тебе это так нужно. Надыбаешь чего — все равно дальше ментовки не убежишь. А мы пока другими делами займемся. Вот и славно. Там-там-там», — весело напел Карпов последние слова.

А Алексей, покидая милицию, все возвращался к разговору с оперативником: правильно он заметил о деньгах — видимо, это те самые, которыми и шантажировал Марину Шварц, говоря при этом о каком-то жмурике. Деньги связаны с трупом. Это очевидно. Чьим трупом? Как тут не крути, а получалось, что речь скорее всего шла именно об убийстве Македонского…

Нет, одернул он себя, опять нестыковка: если Марина была тут задействована, зачем ей потребовалось просить его, Алексея, установить истину, хоть что-то разузнать? Она же сама жаловалась ему на ментов, волокитящих дело! Судя по всему, неуловимый Шварц говорил о каком-то другом трупе. Каком — загадка. В любом случае, деньги, на которые девушка купила комнату, имели криминальное происхождение. Видимо, они были авансом за предстоящий выстрел.

— Далее, — рассуждал Нертов, — появилась информация об отце Марины, которого как бы и нет. Стоило бы его все-таки установить. Жизнь — штука сложная. Может, общались они все эти годы. Вдруг именно у своего папаши, которого не установила ментовка, и скрывается беглянка?..

Как понял Алексей, Карпов еще не в курсе того, что Марина исчезла. Но не сегодня-завтра он узнает об этом от своего «барабана» и, несомненно, объявит розыск. Бегство одной из подозреваемых — это то, что ему сейчас надо. Примется искать — работа по делу будет как бы вестись, и никто не упрекнет в бездействии. Хорошо это или плохо, что он, Алексей, будет не одинок в своих поисках Марины? «Черт его знает, — подумал он. — Обнаружив, могут ведь и арестовать, церемониться не станут». Такого исхода Алексей никогда бы не пожелал…

Свернув с семнадцатой линии на Камскую улицу, Нертов остановил машину у нужного дома, про себя отметив мрачноватость этого местечка. Сразу три кладбища, несколько церквей…

— Большой оригинал, должно быть, был этот артист, коли выбрал себе квартиру при таком соседстве. «Действительно, что же все-таки она нашла в этом немолодом человеке»? — Алексей неожиданно для себя заревновал. Ревновать к покойному было сверхглупо, однако мысль о том, что Марина может теперь сравнивать… Да, именно это неизбежное сравнение было не слишком комфортным для Алексея. Прежний любовник, знаменитый и великий, наверное, он был талантлив во всем. А юрист — кем он мог быть для Марины? Так, случайный порыв расстроенных нервов. Он вспомнил, ее презрительное: «Лешенька-охранник»…

«Как бы там ни было, а я еще жив, и в этом мое решающее преимущество», — с черным юмором рассудил он, открывая тяжелые двери подъезда. На Камскую улицу он решил съездить, чтобы разузнать: кто же все-таки появлялся здесь в день убийства Македонского? Марина говорила о том, что с соседями на эту тему никто вроде бы не общался, да и Карпов об этом эпизоде умолчал. Видно, что эта часть работы по каким-то причинам (или вовсе без причин — от великого пофигизма) была провалена.