Андрей Воробьев - Дело о последнем параде

— Как с тем? — Спросил главарь. Катя поняла — речь идет о Денисе.

— Все как было сказано. Уже, наверно, очухался.

— А куколка как себя вела?

— Куколка наша понятливая. Не дергалась.

— Ну и умница. — Главарь похлопал Катю по щеке. Девушка отшатнулась, и он почти без размаха хлестнул ее ладонью.

— Я вертеться не приказывал! Поняла? А ну, отвечай!

— Да. — Еле слышно ответила Катя.

— Хорошо. Понятливая. А я-то думал, все кто после университета — дуры.

— «При чем тут «после»? — Подумала Катя. Я ведь его забросила». Но тут же она обругала себя: зачем в такой момент думать о глупостях. Надо соображать, как вылезать из этой задницы.

Главарь достал из сумки бутылку «Балтики»-шестерки, одним пальцем сорвал пробку и сунул горлышко себе в рот, не позволив теплому напитку брызнуть на пол. Отхлебнув пива, он протянул бутылку Кате. Стекло больно ударило ее в губы, однако, девушка поняла, что после жаркой машины ей страшно хочется пить, и она сделала большой глоток. Внутри что-то забурчало, половина напитка вылетела из живота. Кате стало на мгновение страшно: вдруг ее ударят за это. В ее глазах потемнело, она склонилась над пузырящейся лужей. Голоса похитителей доносились откуда-то сверху, как если бы ей в уши положили вату.

— Слышь, Стас. Девки в пиве не секут.

— Нервишки. Она решила, что будут иметь прямо в машине.

— Ну и дура. Иметь надо с комфортом. Кстати, куколка, здесь очень комфортно.

Стало чуть легче, а две пощечины окончательно привели Катерину в сознание. Над ней склонился главарь.

— Куколка, ты должна быть очень умной. Иначе нас ждет длинная и интересная программа. Ты должна понять, что лучше застрять на ночь в лифте с Чикатиллой, чем рассердить меня.

— Стас, — раздался сзади неуверенный голос. — Нам же приказано ее только привезти. Ну, напугать. А трясти ее должны потом приехать.

— А я ее и пугаю, — ответил главарь-Стас. После чего отошел в сторону и заговорил тише.

— Значит, копайся в дерьме за две тысячи, а потом этот козел приедет на готовенькое, чуть поднажмет на эту тварь и узнает про все папины лимоны.

— Так он же не для себя.

— Мне е…ь. Надоело. Я сам ее расколю, а чего делать с информацией — придумаю. Может, напрямую заказчику отдам.

До Кати донеслись лишь обрывки разговора. Она слышала про какие-то тысячи и пыталась понять, в чем дело? За две тысячи рублей сейчас тебе даже таракана не поймают. А если баксы? — Кому я нужна за две тысячи баксов?

Она неплохо представляла благосостояние Бориса. Денег у него не так уж много. Тогда зачем ее похитили? Ясно было — эти отморозки собирались что-то у нее выпытывать. Надо было брать инициативу в свои руки.

— Ребята, вы здорово подзалетели, — начала Катя. — У меня папик крутой. Он меня еще ни разу в обиду не давал. И за беспредел отвечать придется. С какой вы грядки?

— Заткнись, тварь. — Стас подошел к ней. Катя затряслась, но она взяла себя в руки, понимая — сдаваться нельзя.

— Нет, я всерьез. Хотите, чтобы я вас забыла? Отвезите меня обратно. Я ему не буду рассказывать, как вы меня лапали.

— Щас, отвезу! — Стас взял девушку левой рукой за воротник, поднял, медленно поднес к лицу кулак — Катя увидела возле носа огромный серебряный перстень с черепом шимпанзе, так же медленно отвел правую руку и ударил ее со всей силы, как мужик бьет мужика. Катя упала на какие-то грязные мешки, но сознание не потеряла. Рот мгновенно наполнился раскаленным пересоленным бульоном.

Лапища снова схватила ее за ворот. Катя мотнула головой и медленно открыла окровавленный рот — хотелось вдохнуть воздух полной грудью. Стас разжал ей челюсти, сунул пальцы в рот, сильно оцарапав небо изломанным ногтем и ухватив пальцами за язык, вытащил его наружу. Потом легонько толкнул ее, и она упала опять.

— Куколка, ты начинаешь меня заводить. Впереди большая работа. Но до этого я хочу немножко отдохнуть.

Стас отошел на пару шагов, медленно расстегнул брюки и стал демонстративно почесывать свою принадлежность.

Катя застонала. Лицо болело, в голове шумело, будто она неслась в машине по тряской дороге. Она понимала: сил для сопротивления нет и этот ублюдок, перебирающий на ее глазах свое хозяйство, сможет сделать все, что ему придет в тупую башку. Однако именно поэтому хотелось сделать хоть чего-то, постараться найти особенно злые слова. Катя открыла рот и с удивлением поняла, что связно говорит.

— Подрочи, подрочи, тупое животное. Только скорей, пока мой папик сюда не приехал. Потом тебе дрочить будет нечего. Мужики, принесите домкрат, а не то он так письку не поднимет. Или, может, ее тебе мама в детстве дверью прищемила?